Тот, кто принесет тебе это письмо, расскажет, где я сейчас и почему не могу сам прийти к тебе. Он же расскажет, какие у нас планы уйти отсюда. А теперь в двух словах о том, что со мной произошло за это время.

После того как тебя забрали эти липовые менты (я-то тогда думал, – что они настоящие), я, конечно, не заснул и даже пытался позвонить в ментовку. Но телефон у нас сдох. Ну и другие странные явления были. А потом началась полная чертовщина. Мне даже до сих пор кажется, что это какой-то дикий бред.

Вдруг отовсюду в комнаты ударил страшно яркий свет, и в окна и двери стали ломиться какие-то уроды. Причем в такие окна и двери, каких в нашей квартире сроду не было. Я только одно и мог подумать, что или «колес» каких-то очень крутых наглотался, или вообще дал себя ширнуть чем-то таким, отчего у меня крышу сорвало напрочь. Только не мог понять: когда успел?

Но сопротивление этим уродам я оказал, и еще какое! Однако все это вылилось в то, что меня отметелили так, что я думал – больше не встану. И вдобавок чуть не зарубили чем-то вроде катаны. Я тебе потом шрам покажу– есть на что посмотреть. А после и вправду ширнули чем-то таким, от чего я стал просто никакой. С этого момента довольно плохо все помню. В общем, это напоминало путешествие через какую-то канализацию. Только живую.

А потом меня тащили через лес связанным по рукам и ногам. Надевали на голову мешок и то заставляли глотать какую-то дрянь, то снова вкалывали совершенно черную дурь. Мне потом разъяснил теперешний хозяин, что в этом мире (здесь все говорят – Странный Край, но ты это и без меня знаешь) мои уроды (в смысле те, которые меня уволокли сюда) «вынырнули в очень неудачном для них месте. Во владениях какого-то Болотного Графа Зеппа. А этот Граф их, этих уродов (их называют здесь Темными, но ты и об этом знаешь), гнобит со страшной силой всюду, где они только ему попадутся. У него с ними какие-то особые счеты. Поэтому они и сами прятались, и меня скрывали. Боялись, что их вычислят. И в конце концов они допрыгались.

Мы вроде налетели на засаду. В общем, наверно, несколько мужиков из укрытий стали поливать нас из «калашей» или чего-то типа этого. При этом не особенно разбирали, кто есть кто. У меня все-таки при этом хватило ума и – главное – силенок свалить в кусты и сначала спрятаться, а потом, когда все кончилось, уйти.

Я не помню, сколько в том лесу проболтался. Здесь, как ты уже знаешь, и с сутками какие-то чудеса творятся, и, главное, после всего того ширева, которое мне вкалывали, и всей другой химии, которой меня накачивали, у меня начался типа отходняк. Ну и, в общем, когда на меня наткнулись тутошние Бездомные, я находился (тут было тщательно зачеркнуто очередное «типа») в коме.

Эти Бездомные – что-то вроде наших цыган, но только, сдается мне, что покруче. Одним словом, я скоро снова был с мешком на голове и с веревкой на шее, и меня куда-то тащили. Как ты понимаешь, такие дела мне к тому времени уже страшно осточертели. Тем более что я был порядком избит, поранен и от дури еще не до конца отошел. Из всех разговоров этой братии – хоть они все и болтливые, и горластые – я не понимал ни слова. Хозяин говорит, что они меня собирались этому самому Зеппу запродать. Не знаю, что тогда было бы. Может быть, было бы лучше.

Но все получилось иначе.

Эти Бездомные в свою очередь тоже напоролись. Напоролись они на хозяина и его людей. В общем, он меня у них отобрал без особого побоища, и теперь я его гость. Тут все почти по-военному. Ну, тебе расскажет тот, кто принесет это письмо. С хозяином мы научились разговаривать на очень ломаном английском. А с остальными приходится разговаривать «по-попугайски» (дальше шло тщательно зачеркнутое слово, похожее на «кроме»). А иногда он приводит одного-двух мужиков, которые вполне сошли бы за русских. Только непонятно, кто они и откуда. Не из людей хозяина – точно. Замкнутые они и зажатые какие-то.

В общем, хозяин разобрался, кто я и откуда. И, главное, вычислил, что я – твой брат. Ему хоть и в обед сто лет, но он, похоже, обо всех все и вовремя знает. В ближайшее время он тебя найдет и будет торговаться насчет меня. Тот, кто принесет тебе это письмо, расскажет про наши планы на этот счет. Если ты не сможешь сделать для хозяина то, что он от тебя потребует, то дай знать и тяни время до последнего!

Это письмо никто не должен видеть. Когда прочтешь его, сожги. Все-таки здесь кое-кто умеет читать по-русски. Все, что хочешь сказать мне, передай на словах тому, кто принесет тебе это письмо.

Удачи тебе!

Твой брат Ромка».

* * *

Я закончил чтение, аккуратно, один за другим спалил листки и через плечо оглянулся на неподвижно скорчившуюся в шкафу Аманесту.

Мы помолчали еще немного.

– У Ромки как со здоровьем сейчас? – спросил я.

– Ничего, его солидно подлатали, – ответила дочь атамана.

– Вот сейчас, – сказал я, – пока ты здесь, Роман мог бы сбежать?

– Да, – подтвердила девушка. – Если бы было куда нам бежать вдвоем дальше.

– Уйти от твоего старика или как-то спрятаться от него здесь никак не получится.

– Никак, – согласилась она. – На такие вещи только дурачки рассчитывают. Даже если я просто к утру не буду в бункере, Хирам прирежет Романа. Или покалечит…

– Как ты думаешь выбираться отсюда? – спросил я.

– Мое дело, – отмахнулась она и откровенно зевнула.

Я поднялся, вытащил из-под койки спальный мешок и направился в каморку Кунни.

Кунни ничуть не удивился, терпеливо снес мое появление и дальнейшее пребывание в его спальне и не задал ни одного вопроса. Остаток ночи выдался довольно продолжительным и спокойным. Ни криков, ни стрельбы. Я даже успел выспаться.

Утром моя комната была пуста. Только запах пороховой гари и неизвестных мне духов еле заметно ощущался в воздухе.

* * *

Покидали мы гнездо его превосходительства с триумфом. Вовремя пущенный слух о том, что именно мое присутствие спасло имение прокурора от визита грабителей, произвел на здешних обитателей гораздо большее впечатление, чем само благополучное исцеление его хозяина. Повторный сеанс лечения прошел без особых эксцессов, в честь моего дебюта на поприще мага-целителя был дан банкет. Нам было предложено провести под гостеприимным кровом прокурора и следующую ночь. Но мы с Кунни не были настроены тянуть время и после полудня двинулись в путь, рассчитывая до темноты добраться до Дождевого перевала.

Перевал вполне оправдывал свое название, он встретил нас премерзким моросящим дождиком и – хуже того – ранней темнотой. Впрочем, это как-то скрасило непритязательный уют «Ночного привала». После холодной темени, царившей снаружи, тепло и свет в слегка облупившихся стенах тесноватой гостиницы казались просто граничащим с роскошью комфортом. Старый Лайнус – дед, напоминавший своим видом многоопытного облысевшего селезня, – моментально засек выглядывавшую из-под плаща золотую пентаграмму и кивнул мне быстрым, незаметным со стороны кивком.