места. Не моментально, но всё же быстро, солнечный свет наполнил комнату Анны, и девочка уже знакомо начала недовольно ворчать.

Вместо того, чтобы привычным делом перевернуться на другую сторону, Анна поднялась и начала протирать свои слипшиеся глазки. С улыбкой на лице она посмотрела на брата, в ней не было ни единой капельки осуждения.

— Доброе утро, братик.

Услышав эти добрые и приятные слова, — впервые за многие месяца, — Генрих был готов заплакать.

Подойдя к сестре, он нежно потрепал её по растрёпанным волосам, и понадеялся, что повара работают полным ходом, и все жильцы вскоре смогут позавтракать. Выйдя в общий коридор, они направились к лестнице, но по дороге рядом с ними открылась дверь. Генрих запомнил все комнаты и знал, кто должен был находиться в этой. Он, как и ожидал, увидел на пороге сонную Эльвиру. Выйдя к своим бывшим пациентам в одной сорочке, она увидела Генриха и покраснела, но вскоре перевела взгляд на маленькую девочку.

— А как же утреннее умывание? — поинтересовалась девушка, наклонившись поближе к Анне.

Девочка, невинно улыбаясь, смотрела на Эльвиру и Генриха. Юноша впервые увидел доктора в таком необычном виде: неухоженные волосы и стеклянные сонные глаза. Этот вид никак не портил внешнюю красоту Эльвиры, а даже делал её более дикой и неподвластной. Убедившись, что она сама по себе прекрасна, Генрих только невинно улыбнулся. Голубого цвета ночнушка из легкой ткани слегка обхватывала осторожное тело Эльвиры, превращая её в некий образ древнегреческой нимфы. Услышав про умывание, офицер попытался вспомнить, что ему удалось мельком увидеть окрестности замка, но он не наблюдал здесь колодца, а это означало только одно — здесь есть трубопровод. Ему изначально казалось, что в таком замке не должно быть таких чудес технологий, хотя замок выглядел действительно очень старым, — даже у Генриха дома не было трубопровода. Всю воду они брали из колодца. Всегда. Немного опешив от удивления, он сказал доктору:

— Буду признателен, если ты ей покажешь.

Не смотря даже на Генриха, Эльвира осторожно взяла Анну за руку и указала другой на дверь в самом конце коридора.

— А вам туда, — сказала она, тихо уходя с маленькой девочкой.

Генрих посмотрел в указанном направлении и заметил, что в конце коридора наблюдалась последняя дверь, которую он заметил ночью, но ещё не успел осмотреть. Направившись к ней, офицер решил разбудить своего старого друга. Постучав в дверь, он стал ожидать, когда её откроют. В начале послышались недовольные звуки и скрип половицы, затем открылась сама дверь. Перед Генрихом показался Вольфганг, который выглядел, — мягко говоря, — не свежо. Взъерошенные чёрные волосы, красные и мутные глаза, всё лицо передавало вид усталости, а изо рта доносился более сильный запах алкоголя, чем раньше. Генрих понял, что его друг решил посреди ночи допить «подарок из Керхёфа». Показав своим естеством легкое отвращение при виде Вольфганга, Генрих сказал ему, что нужно умыться.

Потеряв какую-либо инициативу и желание что-либо делать самостоятельно, Вольф, как марионетка, направился вслед за своим офицером и другом. Они прошли в последнюю комнату, где непонимающе смотрели на систему подачи воды. Генриху доводилось встречать схожие механизмы, еще в отеле он опробовал их в работе, но местная система выглядела совершенно иначе. Попробовав чисто интуитивно нажать на случайные рычаги, ему удалось включать воду. Приспособившись к новому механизму, он попробовал взбодрить своего друга: набрав холодной воды в ладонь, он ловко метнул её Вольфу в лицо. Не ожидав такой подлости, юноша вскрикнул и закрылся руками. Теперь же он был не таким сонливым и уставшим. Молча умывшись, они направились к девушкам.

Пока юноши продолжительное время совершали свои ритуалы утренней гигиены, девушки уже успели умыться и собраться. Они встретились у лестницы на нижние этажи, где направились вслед за Эльвирой к кухне. Проходя через уже знакомые коридоры, новоприбывшие хотели запомнить строение замка, чтобы можно было добраться до желанного места без лишнего сопровождения. Дойдя до кухни, Генрих был рад тому, что Зигфрид и Годрик стояли за плитами и готовили еду: они в поте лица занимались приготовлением завтрака для всех жителей замка. Увидев своего офицера в добром здравии, повара были рады и предложили ему сесть за стол обеденного зала, где тот сможет отведать свежий завтрак. В ходе небольшого разговора, Генрих убедился, что солдаты не держат ни на кого зла за такую работу — им, просто, нужно было отвлечься на новом месте. Готовка на кухне была самым идеальным решением, кое-кто даже хотел проявить свои врождённые способности.

Генрих с Анной и Эльвирой отлучились в обеденный зал, где сели за огромный стол. Сидя на большом расстоянии друг от друга, они ощущали это немаленькое расстояние и понимали, насколько была велика эта мебель. (Чтобы добраться с одного конца до другого, нужно было сделать не меньше двадцати шагов.) Вольфганг отказался от «столь величественного места» и, даже под уговорами своего старого друга, не принял предложенного места. По его словам, кто-то должен был дальше следить за солдатами, их поведением и бытом. Поэтому он удалился в помещение для слуг, где с того дня стали питаться все солдаты. Генрих был благодарен своему другу за такую сильную заботу, без него он бы не смог справиться с многими трудностями. Именно Вольфганг поддерживал сплочённость всего отряда, местами справляясь даже лучше, чем сам офицер.

Завтрак новым жильцам замка вынесли покрасневшие от жара плит повара: широкие подносы с едой положили каждому сидящему за большим столом. Удалившись, они направили небольшие тачки с другими блюдами в помещение для слуг. Даже через серебряную крышку подноса, Генрих ощущал запах жаренной рыбы и укропа. Нюх его не обманул, но помимо того, что он смог уловить, был ещё и сочный картофель. Последний раз попробовав безвкусную еду из пайка, юноша был рад вернуться к горячей и свежей пище. Несмотря на обычность ингредиентов, блюда вышли изумительными. Генрих даже изначально не знал причину столь необычного ощущения: могли ли быть всему виной специфическая посуда или специальные приправы бывших владельцев. Эльвира относилась к такой еде более спокойно, будто каждый день питалась схожими блюдами. Анна была в восторге, и по началу долго смотрела на еду, восхищаясь её красотой и ароматом.

Во время приёма пищи, Анна рассказывала, как ей нравится здесь всё: какие мягкие кровати, какие прекрасные виды в самом замке и за его пределами. Этот маленький промежуток очень сильно напоминал то, как проводила время за едой семья Генриха, как они обсуждали различные темы за столом. Эти мысли сменялись беспокойством и тоской. Уже никогда их семья