– Эй!

– Подожди, – Белесый по-прежнему не отрывал от нас взгляда, – Я тут подумал… ты прав. Пусть идут.

Второй растерянно моргал.

– Но ты же сам сказал – камеры…

– С этим я разберусь. Мне в мою смену такая байда не нужна. Пусть валят.

– А если правда проверка? – Второй начал нерешительно топтаться на месте, – После того, как та парочка с крыши прыгнула, проверки должны пойти по-любому. А вдруг эти двое тоже хотели откуда-нибудь прыгнуть?

– И пусть! – резко развернулся к нему Белесый, – Я не против, если все местные ублюдки так сделают! Одна хрень – биомусор!

Второй, явно не ожидавший такой бурной реакции от напарника, слегка попятился, а Белесый уставился на нас:

– Вы чё встали, плохо слышите?! Брысь отсюда!

Мы с Яринкой переглянулись и сорвались с места. Уже не таясь ни камер, ни окон, опрометью пронеслись по дорожкам, мимо скамей и деревьев, за которыми так тщательно прятались по пути в церковь, мимо кустов и сугробов. Остановились только под козырьком подъезда, у спасительной двери корпуса.

Какое-то время переводили дыхание, приходя в себя.

– Это был он, – наконец выдавила я единственную мысль, оставшуюся в голове.

– Ага, я сразу узнала, – кивнула Яринка, – почему он нас отпустил?

Я только махнула рукой, на догадки не осталось сил.

– Пойдём спать, а?

Яринка снова закивала, и мы проскользнули в дверь, оставив за ней эту бесконечную ветреную ночь. Но на заключительном этапе сегодняшней вылазки нас поджидал ещё один сюрприз. Когда мы, благополучно миновав лестницу и коридор, на цыпочках вошли в дортуар, то первым что увидели в тусклом свете ночника – была Настуся, которая сидела у себя на кровати, щуря на нас сонные глаза.

– Вы где были? – спросила она сиплым шепотом.

– В туалете, – спустя паузу брякнула Яринка, видимо первое, до чего додумалась.

– А почему в одежде? – Настуся улеглась, но продолжала следить за нами.

Пальто и ботинки, мы, конечно, оставили внизу, в раздевалке, но недоумение Настуси я понимала – обычно девочки, выходящие посреди ночи "припудрить носик" не утруждали себя переодеванием из ночнушки в платье, и уж тем более не натягивали колготки.

– Почему, почему… холодно нам! – прошипела Яринка, и, пройдя к своему шкафчику, принялась, как ни в чём не бывало переодеваться. Я последовала её примеру.

– А почему так долго? – опять спросила Настуся, но, не дождавшись ответа, вдруг уронила голову на подушку, и спустя несколько секунд до нас донеслось её мерное посапывание.

Яринка посмотрела на меня и провела ребром ладони по горлу. Я её чувства понимала и разделяла – заключительный аккорд нашей ночной авантюры в виде не вовремя проснувшейся Настуси, не сколько уже напугал, сколько раздосадовал.

Я бросила взгляд на светящийся в темноте циферблат будильника. Пятый час. Выходит, мы выбрались из церкви как раз около четырёх, во время очередного обхода охраны. Стоило подождать всего одну-две минуты, и Белесый с напарником прошли бы мимо. А всё равно странно, что дело закончилось миром, и Белесый нас просто отпустил. Вот только думать о нём самом и о мотивах его поступка, мне сейчас совершенно не хотелось.

Торопливо выбравшись из одежды и не утруждая себя переодеванием в ночнушку, я, в одних трусиках забралась к себе наверх и скользнула под одеяло, впрочем, без особой надежды на сон. Встреча с Белесым подействовала на меня, как десяток снежков сунутых за шиворот, и теперь я была уверена, что не сомкну глаз до утра. Тем не менее – стоит попытаться…

…Мне показалось, что сигнал будильника раздался сразу, стоило мне положить голову на подушку, но дортуар уже заливал утренний свет. Застонав, я перевернулась на живот и накрыла голову одеялом, чтобы ничего не видеть и не слышать. Снизу раздался такой же Яринкин стон. Кто-то, не то Зина, не то Настуся, выключил будильник, и наступила блаженная тишина, под которую мои веки опустились сами собой…

– Даша, Ярина, вы чего? – голос Зины ввинтился в уши, снова заставив меня застонать, – Завтрак через пятнадцать минут!

Ого. Значит, мы всё-таки умудрились урвать ещё немного сна. Жаль, что больше не получится.

Чтобы не мучить себя, я рывком откинула одеяло, и села на постели.

– Ты чего это – без ночнушки спишь? – неодобрительно спросила Настуся.

– Может мне ещё твой ночной чепчик одеть? – огрызнулась я, и, кряхтя, как старушка, начала спускаться вниз. Всё тело ныло, словно я долго пролежала в неудобной позе или заболела гриппом. Мысль о гриппе подкинула мне идею о том, что можно притвориться больной и не пойти в школу, но я её отмела, даже не додумав. Агафья сразу потащит меня в медпункт, и всё, чего я добьюсь – буду уличена во лжи и наказана.

Яринка мрачнее тучи сидела на краю кровати, уставившись в пол. Я поймала её взгляд и ободряюще улыбнулась. Следующей ночью мы выспимся, усталость пройдёт, но радость останется. Радость от того, что Дэн по-прежнему с нами, а значит, никуда не делась надежда на лучшую жизнь и свободу её выбора. Наверно мне удалось передать эту мысль Яринке, потому что её губы чуть заметно дрогнули в ответной улыбке.

В ритме марша мы оделись, умылись, почистили зубы, заплели косы, и успели вместе с остальными девочками в гостиную, где по уже сложившейся традиции, группа перед отправлением на завтрак, ждала новостей от Агафьи.

Агафья не разговаривала со мной с того момента, как прогнала из воспитательской, напутствовав оплеухой. Но сегодня, она, едва появившись, обратилась именно ко мне, отчего, учитывая события прошедшей ночи, моя душа стремительно провалилась даже не в пятки, а куда-то ниже уровня пола.

– Дарья?

– Да, сударыня? – пробормотала я, надеясь, что мои щёки не полыхают так, как вспыхнули они у Яринки.

Агафья выдержала эффектную паузу, и молвила:

– Ты родилась под счастливой звездой, девочка. Не смотря на твою безобразную выходку, Михаил Юрьевич, не отказался от общения с тобой, о чём счёл нужным сообщить. Жди вызова. Для остальных – ничего нового. Можете идти завтракать.

И, не взглянув больше на меня, тем самым давая понять, что пусть я прощена Михаилом Юрьевичем, но не прощена ею, Агафья зашагала прочь.

Я испустила длинный вздох облегчения, и только тут заметила, что вся группа смотрит на меня. Девочки, успевшие обзавестись женихами – с недоумением, не успевшие – с досадой.

– Что это за выходку ты устроила своему жениху? – первой, на правах соседки по дортуару, задала вопрос Зина, а Настуся укоризненно покрутила пальцем у виска.

– Ничего особенного, – буркнула я, поднимаясь на ноги, и направляясь к лестнице. Не хватало ещё оправдываться перед девчонками!

За моей спиной раздался возмущённый ропот. Ну конечно – невзрачная мышь Даша не понимает своего счастья, и вместо того, чтобы в ножки кланяться благодетелю, удостоившему её своего внимания, смеет устраивать какие-то выходки! Да ещё и не скачет на одной ножке от радости, узнав о прощении!