10 июля огромный союзный флот начал высадку десанта на Сицилии. Малочисленный германо-итальянский гарнизон не смог оказать серьезного сопротивления и вскоре начал отступать к северо-восточному побережью острова. Однако даже после этого, когда намерения союзников, казалось бы, стали очевидны, Верховное командование Вермахта по-прежнему считало, что далее англичане и американцы отправятся на Балканы, а не в Италию. Гитлер тоже не пересмотрел свою оценку намерений западных держав. Наоборот, он даже приказал провести новые мероприятия для усиления защиты Балканского полуострова.

Фюрер даже послал туда фельдмаршала Роммеля руководить обороной!

26 июля была издана очередная директива, в которой Гитлер изложил свои взгляды на дальнейшую оборону Средиземноморья. Там снова говорилось, что следующей целью союзников скорее всего станут острова Эгейского моря и западное побережье Греции.

3 сентября 1943 г. части английской 8-й армии генерала Монтгомери первыми высадились на итальянскую землю. Фактически второй фронт в Европе был открыт[61]. После позорного бегства в мае 1941 г. англичане вернулись. Тем не менее даже в октябре 1943 г. фюрер продолжал верить, что Балканы являются важной стратегической целью союзников. Даже Кессельринг, ранее довольно верно оценивавший обстановку, уверовал в то, что следующий десант будет именно в Греции. К этой же точке зрения склонялись такие видные деятели, как Дёниц, Роммель и ряд офицеров ОКВ. Однако ничего подобного не произошло. Американцы и англичане методично продвигались в глубь Апеннинского полуострова, постепенно оттесняя немцев на север.

Вермахт сохранил часть позиций на Средиземном море до самого конца войны, например, тот же Крит оставался в руках немцев вплоть до 8 мая 1945 г., и союзники не предприняли ни одной попытки вернуть его, как и другие анклавы. Однако все эти «бастионы» уже не имели никакого стратегического значения. К осени 1943 г. битва за Средиземное море была окончательно проиграна Третьим рейхом.

Подводя итог средиземноморской стратегии Гитлера, Кессельринг справедливо отмечал, что фюрер совершенно не понимал стратегию непрямых действий. У него не хватило смелости нанести «тяжелый и, возможно, решающий удар по России со стороны Средиземноморья, что позволило бы ему одновременно нанести смертельное ранение Англии в ее наиболее уязвимое место».

Одним из самых роковых решений Гитлера, без сомнения, было объявление войны Соединенным Штатам. Вообще только полный идиот может сам напасть на США, что с успехом доказали всему миру японцы. Мемориал в Хиросиме является наглядной демонстрацией этому факту.

Роковому для Германии событию предшествовал довольно длительный период нагнетания ситуации, проходивший в обстановке постоянных стычек между немецкими подлодками и кораблями ВМС США в Атлантике. Подобное, как и в Первую мировую войну, было неизбежно, так как там проходили коммуникации, по которым на Британские острова доставлялось все необходимое для войны против Германии. Тут немецкий флот второй раз подряд оказался в сложном положении. С одной стороны, для экономического удушения Англии было необходимо топить все до единого суда, идущие к Туманному Альбиону. С другой, при этом неизбежно возникала угроза конфликта с Америкой.

Посему уже в 1939 г. фюрер наложил ряд ограничений на проведение военно-морских операций в Атлантике. В свою очередь, Верховное командование Кригсмарине всячески пыталось обойти запреты и постоянно предлагало Гитлеру, как это опять же было еще в 1914–1918 гг. развязать неограниченную подводную войну. В данном случае позиция диктатора была достаточно взвешенной, в отличие от оголтелой агрессивности немецких адмиралов, слабо отдававших себе отчет о последствиях. Он даже всерьез рассматривал вопрос о приостановлении на время всех операций подводного флота.

Надо сказать, что Гитлер не отрицал самой возможности войны с США, но считал, что таковой можно не опасаться только после успешного завершения операции «Барбаросса». Только заполучив в свои руки ресурсы всей Европы, Германия могла хоть как-то противостоять заокеанскому монстру. Адмирал Вагнер вспоминал: «Все военно-морские решения в 1941 г. принимались с учетом того, какое впечатление они произведут на США». Даже 21 июня, накануне нападения на СССР, фюрер снова потребовал от Кригсмарине избегать инцидентов с американцами, пока не станет ясен исход «Барбароссы». Он объяснял адмиралам, что если Германии придется воевать одновременно с США и Россией, «ситуация очень сильно осложнится». Он заверил их, что как только падут Советы, он «спустит свой флот на англосаксов». Гросс-адмирал Редер, напротив, считал, что уже сейчас надо перенести центр тяжести войны против морских держав, хотя прекрасно знал, что у страны нет для этого соответствующего боевого флота. Однако Гитлер возражал командующему флотом, что он не может допустить, чтобы «США во время нашего похода на Восток объявили нам войну».

Несмотря на это, число боевых столкновений в океане спонтанно увеличивалось, постепенно убеждая Гитлера в неизбежности войны. Тем временем кампания на Востоке, хотя и развивалась в целом успешно, не привела к быстрому поражению Советского Союза.

К тому же Гитлер совершенно безосновательно надеялся, что ему удастся перетянуть на свою сторону Англию в борьбе с США, так как только Рейх якобы сможет гарантировать целостность Британской империи!!! Его беседы с начальником штаба Кригсмарине Фрике и с начальником ОКХ Гальдером 16 октября и 19 ноября ясно показали, что он, с одной стороны, цеплялся за эту мифическую возможность, как за соломинку, а, с другой, сам же осознавал нереальность подобных мечтаний.

Тем временем отношения с Соединенными Штатами постоянно обострялись. В середине ноября 1941 г. фюрер вынужден был признать, что война может начаться в самое ближайшее время. Тем не менее надо отметить, что сами США вряд ли могли объявить войну Германии в этот период. В стране с развитой демократией общественное мнение имело решающее значение, а позиции изоляционистов в конгрессе и сенате были по-прежнему очень сильны. Президент Рузвельт, прежде чем принять историческое решение о вступлении его страны в войну, должен был предоставить общественности очень веские аргументы, а отдельные стычки в Атлантике все же не дотягивали до этого.

Но как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Японская сторона весь ноябрь добивалась получения от немецких партнеров заверений о незамедлительном вступлении Германии в намеченную войну против США. Японский посол в Берлине Осима в начале декабря обратился непосредственно к Риббентропу с подобной просьбой, намекнув, что время не терпит и соответствующие решения уже приняты. Рейхсминистр доложил об этом фюреру 4 декабря после возвращения последнего из инспекционной поездки на Восточный фронт. Гитлер в это время находился в хорошем настроении, верил, что Москва скоро падет, и дал своему союзнику необходимые заверения.