И все же, хоть Кнут, сын Горма, и шел сюда от пристани самой короткой дорогой, вести его опередили. Впрочем, прятаться от него или хвататься за оружие никто не собирался. Зная, что у его врага с собой всего десять человек, к тому же почти безоружных, – Олав встретил гостя с видом гордым и самоуверенным. Все товарищи-варинги Атли Сухопарого собрались поглядеть на их с Кнутом встречу и теперь сидели на скамьях вдоль стен – в нарядных цветных кафтанах, с хазарскими серебряными бляшками на треххвостых поясах, у иных даже висела в левом ухе серебряная хазарская серьга. Люди Олава, как менее почетные гости, сидели ближе к дверям и не могли похвастаться ни собственным видом, ни богатством одежды. К чести Олава, он охотно раздавал собственные вещи нуждающимся хирдманам, но сейчас и сам был вынужден пользоваться заботами хозяина дома, ибо все его имущество осталось за морем в Слиасторпе.

Когда Кнут вошел, его встретил сам Атли, ради такого случая поднявшийся с сиденья, и его жена с большим питейным рогом. Стремясь быть в хороших отношениях со всеми, Атли старался примирить противников и часто выступал посредником в спорах.

При виде столь тучного человека в роскошной красной рубахе из греческого шелка Кнут застыл, едва не забыв, зачем сюда явился.

– Приветствую тебя в моем доме, Кнут, сын Горма! – провозгласил тот. – Я – Атли, сын Ацура, по прозвищу Сухопарый, и рад повстречаться с сыном и наследником великого Горма-конунга! Надеюсь, встреча наша не будет омрачена раздором. Прими же этот рог как знак нашего уважения к тебе и твоему роду, и давай вместе попросим богов, чтобы мудрость их помогла разрешить все споры к общему удовольствию!

– Здравствуй, Атли, сын Ацура. – Кивнув хозяину, Кнут окинул взглядом покой позади него и сразу увидел своих врагов: Олава, с самодовольным видом сидевшего на почетном сиденье, Рагнвальда на ближайшем к нему краю гостевой скамьи и даже Ингер. – Я пришел сюда для разговора вон с теми людьми!

– Эти люди – мои гости, как и ты! – Атли пошевелился, будто хотел заслонить данов от напряженного взгляда Кнута. При его обширном теле это было не так уж сложно. – Хорошо, что боги привели вам повстречаться здесь, где все вы – мои гости, и мы, люди Бьёрна-конунга, поможем вам разрешить ваши противоречия.

– Ну что, Кнут, синяк-то прошел? – весело воскликнул Олав. Ему самому воспоминания о той зимней драке, когда он ударил Кнута ковшом по лицу, уже казались смешными, и он едва ли понимал, что гостю они весьма неприятны. – Подходи сюда, наверное, ты хочешь увидеть твою сестру! Иди к нам, мы рады будем примирению с тобой!

Сидя в обширном покое, где длинные скамьи были заняты внушительного вида воинами, Олав держался как хозяин и повелитель всего этого и, возможно, даже думал, что так и есть.

– Прошу тебя, пообещай хранить мир под моим кровом! – торопливо обратился к Кнуту Атли. – А я обещаю тебе уважение, почет, приличный твоему высокому роду и доблести, гостеприимство и помощь!

– Не моя будет вина, если мир будет нарушен… под твоим кровом, – отозвался Кнут, державшийся непривычно серьезно. – Позволь мне поговорить с… этими людьми.

– Проходи сюда!

Переваливаясь, Атли повел его к собственному хозяйскому помосту, который ради такого случая уступил двум представителям конунговых родов, благо размеры сиденья, рассчитанного на Атли, позволяли им усесться там вдвоем. Это была замечательная скамья, с высокой спинкой, на которой с большим искусством был вырезан Тор, бьющийся со змеем Ермунгандом.

– Садись! Сейчас подадут мясо, и всем твоим людям тоже дадут мяса и пива!

Не слишком Кнуту хотелось делить скамью с Олавом, но делать нечего – в чужом доме приходилось принимать хозяйские правила.

– Здравствуй, Кнут, сын Горма! – Олав широко улыбнулся, будто при виде лучшего друга. – Когда мы в последний раз с тобой виделись, ты ведь не думал, что такой будет наша новая встреча! Когда ты изгнал меня из моей страны и занял мой дом, ты не думал, что найдешь меня, окруженным верной дружиной!

– Не стоит поминать старое, конунг! – намекнул Рагнвальд, еще пока Кнут не успел ответить. – Сейчас самое время забыть все прежние обиды, мы ведь теперь в близком родстве. Кнут, сын Горма – уже почти муж твоей дочери Гуннхильд, а я – муж его сестры Ингер. И только от его воли зависит, чтобы оба эти брака принесли честь и радость нашим родам. Не сомневаюсь, что мы все одинаково сильно этого хотим.

– Конечно, мы всегда стремились забыть раздоры и жить в мире с нашими соседями Кнютлингами, – согласился Олав. – Это им всегда было мало их земли.

Сейчас он чувствовал себя в силе: на почетном хозяйском месте в богатом покое, полном воинов, он невольно видел себя Одином в Валгалле, а ощущение силы толкало его высказать наконец все наболевшее, и выразительные взгляды племянника ничуть на него не действовали.

– Рагнвальд очень верно говорит! – торопливо вмешался Атли. – Теперь он – муж сестры Кнута, а Кнут – муж госпожи Гуннхильд, вы все близкие родичи, и вам нужно лишь обсудить кое-какие дела – о приданом, о том, как лучше справить обе свадьбы, и все иное, что обсуждается, когда заключают союз два старинных королевских рода!

– Да уж конечно, нам нужно обсудить эти свадьбы! – воскликнул Олав. – Я думаю, Горм-конунг не откажется дать в приданое своей дочери те земли, которые он незаконно захватил. Мы согласимся сыграть свадьбу моего племянника с ней только на этом условии, а иначе… Да ведь Горм и сам не захочет лишить свою дочь королевства!

– Не забывай, конунг, что Кнут, сын Горма, обручен с твоей дочерью Гуннхильд! – напомнил Рагнвальд, и в его внешне почтительном голосе звучал металл. Он знал, что дядю-конунга надо осаживать, иначе он все испортит. Сознание силы и успеха, пусть и мнимого, всегда било Олаву в голову, как крепкое франкское вино. – И мы должны оказывать всяческое уважение ему и его сестре, если хотим, чтобы с нашей сестрой тоже обходились как с дочерью конунга!

– Вот парень сказал правду! – пробормотал один из людей Кнута, Торлейв. – Племянник-то поумнее дяди будет!

– Чтобы мы могли отдать Южную Ютландию в приданое за Ингер, сперва нужно, чтобы он по закону… чтобы тинг признал наш род его владельцем, – поправился Кнут, не желая подтвердить слова соперника о том, что пока-то эти земли захвачены военной силой, без всяких законных оснований. – А это случится лишь после того, как Гуннхильд станет моей законной женой. Поэтому ты сам понимаешь, Олав, что сейчас, пока моя свадьба с ней не состоялась, я никак не могу передать эти земли кому бы то ни было.

Он хотел еще раз намекнуть, что Гуннхильд ведь тоже еще не стала его законной женой и находится в доме Горма как заложница. Но Олав слишком уверился в своей силе, чтобы понимать подобные намеки.

– Но мы можем сделать иначе! – воскликнул он. – Вы ведь ушли от фьорда Сле, ну так поклянись от имени твоего отца, что вы больше не будете посягать на наши наследственные владения, и мы обменяемся невестами для закрепления уговора, как равные.

– Я смогу это сделать, только если свадьба моей сестры Ингер будет справлена как можно скорее. Жаль, конечно, что мы не можем предварительно устроить обручение, как принято, но обстоятельства не позволяют медлить.