Вильгельм задумчиво посмотрел на нее.

– Если вам нужно вести за собой других, то необходимо повернуть и найти обходной путь, – сказал он.

– Возможно, я этого просто не хочу.

Вильгельм улыбнулся.

– Я не говорил, что найти обходной путь будет легко.

Маргарита устояла от искушения обхватить себя руками.

Для других, собравшихся в зале, это был просто безобидный разговор.

– А вы хотите вернуться?

– Разве лосось не возвращается против течения? – спросил Вильгельм, и Маргарита увидела, как на мгновение у него в глазах мелькнула боль.

На этом их беседа закончилась, потому что к Вильгельму обратился Филипп, задав вопрос о турнирах. Возможно, это произошло случайно, но не исключено, что и преднамеренно. Маргарита почувствовала облегчение Вильгельма: появилась возможность уйти из этой мутной воды, и поняла, что тоже чувствует облегчение. Ей самой не имело смысла поворачивать назад, потому что возвращаться было не к чему. Их с Генрихом разделяли камни, упавшие на дорогу, и ни он, ни она не имели желания и расчищать путь.

* * *

На ночь Вильгельму выделили место в большом зале, рядом с возвышением, где не дуло, и даже обеспечили относительное уединение при помощи тяжелой занавески. Он улыбался сам себе, думая о юности в замке Гийома де Танкарвиля. Тогда он спал на холоде недалеко от входной двери, и ему часто мешали. Он взял одеяло из седельных вьюков и снова проверил рекомендательное письмо от короля Филиппа Генриху, завернутое в старый, потертый кусок кожи. Это была его охранная грамота, открывающая путь назад в общество, которое его отвергло.

Расстилая одеяло, он услышал, что за занавеской кто-то откашливается. Вильгельм выглянул и увидел оруженосца Маргариты, который обычно прислуживал в ее покоях. У него душа ушла в пятки. Если она прислала за ним, ему придется отказаться, и довольно резко. Молодой человек поклонился и протянул кошель из украшенного вышивкой шелка, крепко затянутый золотыми шелковыми веревочками.

– Что это? – Вильгельм колебался.

– Королева Маргарита просила передать, что желает вам завтра счастливого пути и надеется, что вы примите этот прощальный подарок вместе с ее добрыми пожеланиями.

Вильгельм забрал кошель у молодого человека, развязал веревочки и достал свернутый пояс. В нем Маргарита сегодня выходила к столу. По краям его украшали золотые бусинки, а в центре были пришиты монеты из византийского золота. Такой подарок женщина могла сделать победителю турнира, выступавшему от ее имени…или своему любовнику.

Вильгельм улыбнулся.

– Передайте вашей госпоже, что я благодарю ее за этот подарок. Я всегда буду хранить его, но, возможно, никогда не поставлю его выше одной сахарной головы. Вы сможете это запомнить?

Молодой человек кивнул, и Вильгельм отправил его прочь, вручив две маленькие серебряные монетки. Он сомневался, что когда-нибудь наденет этот пояс, но подарок был очень своевременным, как память о прошлом и напоминание о том, что в будущем ему всегда следует оставаться настороже.

Как только ушел слуга, появился Ансель. Взгляд брата упал на пояс, который Вильгельм как раз сворачивал, чтобы убрать назад в кошель. Ансель тихо присвистнул.

– На это можно пить гораздо дольше недели.

Вильгельм молча кивнул. Он знал, что должен радоваться встрече с братом, но именно сейчас он бы предпочел обойтись без жизнерадостности Анселя. Брат, не замечая настроения Вильгельма, раздвинул стул и сел. Он набрал вес. Раньше он был худым и гибким юношей, а теперь стал плотным мужчиной. Очевидно, жизнь в доме Ротру была неплохой. Выглядел Ансель довольным, и Вильгельм даже почувст вовал зависть.

– По-моему, ты сошел с ума, если собираешься вернуться к молодому королю, – весело заявил Ансель. – Тем более раз у тебя есть возможность прилично жить в других местах.

Вильгельм затянул завязки кошеля и посмотрел на Анселя. Тот всплеснул руками и трагически вздохнул.

– Я с французами, ты поддерживаешь принца Генриха, Иоанн с королем, а наш брат Генрих состоит при архиепископе Йоркском, поэтому его молитвы должны что-то значить. Никто не может обвинить Маршалов в том, что они кладут все яйца в одну корзину. Один из нас обязательно прославится – хотя я не готов заключить пари насчет того, который именно.

Вильгельм неохотно фыркнул, и его настроение улучшилось.

– И я тоже. Знаю только, что я предпочту славе удовлетворение и спокойствие.

Ансель посмотрел на него.

– Если бы это было так, ты давно бы ушел со службы. Ты выбрал не те слова, брат. Тебе надо было сказать, что ты предпочтешь славе достижение цели.

Вильгельм удивился. Ансель относился к жизни легкомысленно, но то, что он сейчас сказал, свидетельствовало о проницательности, способности улавливать суть и остром уме. Его слова заставили Вильгельма задуматься. В том, что касалось молодого короля, он ничего не достиг – по крайней мере ничего, чем бы гордился.

Ансель встал со стула.

– Я собирался пригласить тебя в шатер Ротру пить вино всю ночь, но вижу, что ты не в настроении. Однако завтра я не приму отказа.

Вильгельм улыбнулся Анселю и крепко его обнял.

– Завтра и не потребуется – сказал он.

* * *

В шатре перед стенами Лиможа король Генрих изучал письма от короля Филиппа, герцога Бургундского и графа Фландрии. Затем он поднял голову и посмотрел на Вильгельма.

– Вы не теряли времени даром, – сухо заметил он.

– Мое имя запятнали, поэтому, естественно, я хочу, чтобы моя невиновность была признана безоговорочно, – ответил Вильгельм.

Снаружи спускались апрельские сумерки, в воздухе пахло весной. Мимо открытого входа в шатер пробежал солдат, который вел за собой боевого коня. Копыта глухо стучали о торф.

– Я настоял на увольнении вас со службы у моего сына, потому что мне дали понять, будто это вы виноваты в его огромных расходах. Теперь я понимаю, что слухи были раздуты, но вы не скупитесь тратить деньги. Часть из них, хотя и не все, должен признать, поступают из сундуков моего сына, которые, в свою очередь, наполняю я. Вы также не проявили мудрости в других вещах. Ваш приспешник громко орет на турнирном поле о вашем мастерстве и храбрости, вы флиртуете с женой моего старшего сына. Да, это был только флирт, но я не хочу видеть такие качества в маршале моего сына. – Он подтолкнул письма назад к Вильгельму. – Да, вас оклеветали, да, вы стали жертвой заговора, но вы и не невинный ягненок. Я говорю это, чтобы между нами не осталось недоговоренностей. Вы поняли меня.

– Прекрасно, сир, – сказал Вильгельм, поджав губы, но уверенно и решительно.

– Отлично! – Генрих устало потер сложенными указательным и средним пальцами между бровями. – Вы нужны моему сыну, и вы, вероятно, один из немногих, кто может ему сейчас помочь. Сделайте этого для него, для меня, и вы не останетесь без награды. Это я вам обещаю.