– Увы, – сказал продавец, – мебель вы должны покупать сами.

– А сколько стоит разборка старого и установка нового дома? – спросил Виккерс.

Продавец с достоинством расправил плечи.

– Поймите, речь идет о честном предложении. Никакого обмана. Вы покупаете дом или даете распоряжение о его оплате по пятьсот долларов за комнату. Наши бригады специализированных рабочих разбирают ваш дом и устанавливают новый. В указанную нами цену входит абсолютно все. Никаких дополнительных платежей. Правда, иногда покупатели хотят сменить место жительства. В этом случае нам всегда удается договориться с ними о приемлемом обмене их старого владения на новое. Я полагаю, вы хотите остаться там же. В долине. Очень красивое место.

– Не уверен, – сказал Виккерс.

– Я кое-что упустил, – продолжал продавец. – Наши дома не требуют окраски. Они построены из материала, который никогда не меняет своего цвета. У нас большой выбор приятных оттенков.

– Простите, что мы отняли у вас время, – сказал Виккерс. – Мы не клиенты, а просто прохожие.

– Но у вас есть дом?

– Да, есть.

– Мы готовы заменить его на новый и выплатить вам кругленькую сумму…

– Я это уже слышал, – сказал Виккерс, – но…

– Мне кажется, – перебил его продавец, – что вы должны уговаривать меня, а не я вас…

– У меня есть дом, который мне нравится. Откуда мне знать, будет ли мне хорошо в вашем новом доме?

– Но, сэр, – сказал продавец, – я не объяснил…

– Я привык к своему дому. Привык, и он платит мне тем же. Я очень привязался к нему.

– Джей Виккерс! – воскликнула Энн. – Так привыкнуть к дому за три года? Слушая тебя, можно подумать, что речь идет о родовом замке.

Виккерс продолжал упорствовать:

– Я его чувствую, я его знаю. В столовой скрипит одна половица, и я иногда специально наступаю на нее, чтобы услышать ее скрип. В виноградной лозе над террасой живут два снегиря, а в подвале поселился сверчок. Я искал его, но не нашел: он оказался хитрее меня. А теперь я ни за что не трону его, он стал частью дома и…

– В наших домах вас никогда не будут беспокоить сверчки. Материалы, из которых сделан дом, содержат инсектициды. Вас никогда не будут беспокоить комары, муравьи, сверчки и любая другая живность.

– Но сверчок вовсе не мешает, – возразил Виккерс. – Об этом-то я и толкую. Более того, я уверен, что не смогу жить в доме, где не могут водиться сверчки. Мыши – дело другое.

– Уверяю вас, – заявил продавец, – мышей в наших домах не бывает.

– У меня их тоже не будет. Я вызвал специального человека, и он уничтожит их.

– Я еще хочу спросить вас, – обратилась Энн к продавцу, – вы говорили о стиральной машине, холодильнике…

– Разумеется.

– Но вы ничего не сказали о плите…

– Разве? – удивился продавец. – Как я мог о ней забыть? Конечно, мы устанавливаем и плиту.

Глава 9

Когда автобус прибыл в Клиффвуд, уже начало темнеть. Виккерс купил газету и перешел на другую сторону улицы, где находилось единственное в городе приличное кафе.

Он заказал ужин и только развернул газету, как услышал пронзительный голосок:

– О, мистер Виккерс!

Виккерс опустил газету. Перед ним стояла Джейн, девчушка, с которой он завтракал утром.

– А, Джейн, добрый вечер, – сказал он. – Что ты тут делаешь?

– Мы с мамой пришли купить мороженого. – Джейн влезла на стул и уселась напротив него. – А где вы были целый день, мистер Виккерс? Я приходила к вам, но там был один человек, и он не хотел меня пускать. Он сказал, что травит мышей. Зачем он травит мышей, мистер Виккерс?

– Джейн, – раздалось над головой.

Виккерс поднял глаза. Рядом стояла элегантная цветущая женщина и улыбалась ему.

– Она вам не мешает, мистер Виккерс?

– Ни капельки, она так мила.

– Я – миссис Лесли, – произнесла женщина. – Мать Джейн. Мы с вами уже давно стали соседями, а познакомиться как-то не довелось.

Она присела к столу.

– Я прочла несколько ваших книг, – сказала она, – они мне очень понравились. Но я прочла не все. Ужасно мало времени.

– Благодарю вас, миссис Лесли, – сказал Виккерс.

«А она ведь решит, – подумал он, – что я благодарю ее за то, что она соизволила прочесть мои книги».

– Я давно собиралась зайти к вам, – призналась миссис Лесли. – Мы организуем клуб фантазеров, и ваше имя – в моем списке.

Виккерс отрицательно покачал головой:

– Я ограничен во времени. И придерживаюсь нерушимого правила – ни в чем не принимать никакого участия.

– Но, – возразила миссис Лесли, – мы там будем заниматься тем же, чем и вы.

– Спасибо, что подумали обо мне.

Она смущенно улыбнулась.

– Вы считаете нас сумасшедшими, мистер Виккерс?

– Нет, ни в коем случае.

– Тогда взрослыми детьми?

– Ну, если вы именно так формулируете свою мысль, – сказал Виккерс, – я соглашусь с вами. Ваша затея мне действительно кажется ребячеством.

«Вот я и совершил промашку, – подумал он. – Теперь она представит дело так, будто это мои слова, а не ее. Все соседи будут знать, что именно я назвал идею клуба ребячеством».

Но слова Виккерса, казалось, не задели ее.

– Если у человека каждая минута на счету, то наша затея, может, и покажется ему ребячеством. Однако специалисты считают, что такой клуб – прекрасное средство занять себя вне дома.

– Не сомневаюсь, – сказал Виккерс.

– Нужно много работать. Когда вы выбираете эпоху, в которой хотели бы жить, надо все о ней читать, все выискивать и день за днем вести дневник: со всеми подробностями, а не одной-двумя фразами описывать свое ежедневное воображаемое времяпрепровождение, чтобы всем было интересно это слушать.

– В истории было много увлекательных эпох, – сказал Виккерс.

– Как приятно слышать это! – воскликнула миссис Лесли. – Вы не можете указать мне одну из них? Например, какую бы эпоху выбрали вы сами, мистер Виккерс?

– Простите меня. Я никогда не задумывался над этим.

– Но вы же сказали, что их много.

– Конечно. И все же, если хорошенько подумать, наша эпоха не менее увлекательна, чем другие.

– Но сейчас ничего не происходит.

– Напротив, именно сейчас происходит много интересного, – возразил Виккерс.

Он испытывал жалость к этим взрослым людям, которые притворялись, что живут в другом веке, и во всеуслышание заявляли, будто не могут жить в своем времени. Они прикрывали свою внутреннюю пустоту желанием хоть на мгновение окунуться в затхлое очарование чужой жизни.