Новую границу пересекли через два часа шестнадцать минут после начала движения.

Все было, как и в прошлый раз. Только что они были на Земле, и вот уже над головой снова зеленое небо без солнца, рыжие холмы по обе стороны, и широкий ручей слева.

Подвалила усталость. Не столько физическая, сколько нервная, вызванная последними часами.

– По-моему, пора поспать, – обратился Дитц к Велге. – Не знаю, как ты, а из меня сейчас будто воздух выпустили.

– Поддерживаю, – кивнул Александр и громко скомандовал:

– Привал!

На «ночлег» устроились в холмах и, отдохнув, двинулись дальше. А буквально через час на отряд было совершено нападение.

Первым врагов, как и положено, почуяла Аня. А заметил Малышев.

– Опасность! – звонко крикнула девушка и перебросила ремень автомата через голову.

Впереди короткими очередями заговорил автомат Михаила.

Отряд, передергивая на ходу затворы, молча перешел на бег.

И тут же навстречу им из-за поворота выскочил Михаил.

Таежник явно спешил, но следов паники в его движениях не наблюдалось.

– Таких мы никогда не видели! – крикнул он. – Чудо-юдо, ей богу! И прет на нас. Здоровое, бля! Старайтесь целиться ему по ногам. Ноги – слабое место. Я ему уже парочку прострелил, и оно теперь не такое шустрое, как вначале.

Отряд, как по команде, принял положение для стрельбы с колена, а Шнайдер и Стихарь на всякий случай взяли под прицел окрестные холмы.

– Как оно хоть выглядит? – сквозь зубы осведомился Велга.

– Долго рассказывать. Сами сейчас увидите…

И они увидели.

До поворота ручья было около сотни метров, и поэтому «чудо-юдо» удалось рассмотреть очень хорошо. Сквозь прорезь прицельной планки.

Было оно высотой с хороший пятиэтажный дом, и лучше всего охарактеризовал его, как только увидел, Валерка Стихарь, отчетливо и весело в наступившей изумленной тишине произнесший:

– … твою мать, это что еще за воздушный шарик на ножках?!

Именно на воздушный шар на ножках существо и походило больше всего. Раздутое, круглое, покрытое какими-то наростами и шипами, бороздами и длинными редкими пучками то ли волос, то ли шерсти, туловище, раскачиваясь из стороны в сторону на восьми трехсуставчатых, длиннющих, заметно сужающихся к земле ногах, медленно направлялось в их сторону. Две ноги из восьми явно хромали.

– Интересно, – задумчиво поинтересовался Майер, – где у него пасть?

И немедленно получил исчерпывающий ответ.

Прямо посередине шара-туловища распахнулась, утыканная мелкими острыми зубами красная воронка. Оттуда, с резким щелчком кнута, вылетел черный и тонкий, многометровый язык, а следом раздался визг.

Так визжит-скрипит мина, выпущенная из немецкого 158,5 миллиметрового шестиствольного миномета Nibelwerfer-41.

Солдаты машинально втянули головы в плечи и, не сговариваясь, открыли огонь по ногам чудища, стараясь попасть в суставы.

Результат не замедлил сказаться. 7,62 миллиметровая пуля в стальной оболочке, выпущенная из надежнейшего автомата Калашникова, имеет страшную разрушительную силу. Если попадает туда, куда надо. Эти пули попадали. Разведчики били даже не очередями, а одиночными, но били точно. Уже через десяток метров «чудо-юдо» остановилось, зашаталось, словно выхлебало пару бочек чистого спирта, издало еще один визг-скрип-рев и, подогнув свои многочисленные, раздробленные выстрелами, окровавленные колени, рухнуло поперек ручья.

– Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, – сделал краткий вывод Валерка. – Но мы его не убили. Только остановили.

– А нам больше и не надо, – сказал Велга. – Обойдем его по холмам.

– Оно мучается, – тихо заметила Аня. – Сначала оно было опасным и злым. А теперь мучается. Но… нет, оно все равно опасно. Я чувствую.

– За все надо платить, – пожал плечами Дитц. – Вот оно и заплатило.

– Мы его не трогали, – добавил Майер. – Шли себе вдоль ручейка, любовались окружающей природой, а тут…

– А в чем трудности? – удивился Малышев. Он уже выпрямился во весь рост, и автомат в его опущенной руке казался игрушечным. – Пристрелим – и никаких трудностей.

Они стали обходить громадную, подрагивающую крупной дрожью тушу, по склону холма.

– Вон ее слабое место, – показал Михаил, когда отряд оказался прямо над ней. – Видите? Прямо за тем большим наростом.

Это был небольшой, размером с донышко стакана пятачок безволосой сероватой кожи. Присмотревшись, можно было увидеть, что пятачок медленно пульсирует, вздымаясь и опадая.

– Прощай, враг, – сказал Михаил, одной рукой поднял автомат и выстрелил навскидку.

Фонтан крови взметнулся на месте пятачка, необъятная туша чудища дернулась и замерла без движения.

– Сколько мяса зря пропадает, – вздохнул Майер, взваливая на плечо МГ. – А может, и не пропадает. Его, наверное, и есть-то нельзя.

Еще через пару часов они заметили, что холмы по обе стороны ручья понижаются. К тому времени, когда пора было делать полуденный привал, местность впереди окончательно выровнялась, и отряд снова увидел застывшее фиолетовое море, раскинувшееся перед ними от края и до края. И Замок. И длиннющий арочный мост, ведший к нему с берега. И «Воронку Реальностей»

Теперь и Замок, и мост казались гораздо ближе, и люди смогли в подробностях рассмотреть и то, и другое.

Жемчужно-серые башни Замка росли, казалось, прямо из моря и вздымались над его фиолетовой гладью чуть ли не на сотню метров. Башни были усеяны окнами и бойницами разнообразнейших размеров и форм, опутаны изящными карнизами и мощными каменными поясами, топорщились балконами и эркерами, красовались островерхими шпилями. Собственно, и не башни это были в привычном понимании слова, а, скорее, отдельные дворцы, связанные между собой десятками открытых и закрытых переходов и галерей. Четыре по углам и один – самый величавый – в центре. Вокруг Замка имелась крепостная стена, которая по сравнению с ним выглядела довольно нелепо. Все дело в том, она совершенно не соответствовала размерам Замка и была похожа, скорее, на высокую декоративную ограду, чем на крепостную стену. Впрочем, ворота в стене казались довольно внушительными и были закрыты. Вдоль стены Замок опоясывала узкая дорога, за которой сразу начинался невысокий обрыв к воде.

– Красиво, – уважительно заметил Майер. – Прямо сказка братьев Гримм.

К мосту не вело никакой дороги. Он просто начинался прямо от каменистого берега и вел к воротам Замка. Отряд вышел к берегу чуть правее, там, где путеводный ручей впадал в море, и теперь, срезав угол, приблизился к мосту вплотную. И, приблизившись, остановился.

Непосредственно на мосту, в самом его начале, лежала собака.