Когда все было готово к атаке, командир полка дал команду:

— В атаку, вперед!

Под ураганным огнем противника солдаты боялись высунуть голову и медлили с выполнением приказа. Создавалась угроза отрыва танков от пехоты, и такой важнейший удар мог не состояться.

Рокоссовский мгновение подумал, оценил ситуацию, затем вылез из окопа, встал во весь рост и закурил папиросу. Рвались снаряды, свистели пули, а он стоял и курил, словно ему и сам черт не брат. Казалось, что генерала больше всего занимает приятный дымок папиросы.

И бойцы, восхищенные своим командующим, выскакивали из окопов и с криками «ура» шли в атаку. Возникла такая схватка, что трудно было различить своих и чужих. Через час бой закончился и задача была выполнена полностью. Рокоссовский никогда и никому не рассказывал о том, что он чувствовал в тот момент. Когда он снова прибыл на КП армии, Малинин заметил, что у командующего, когда он доставал из портсигара папиросу, дрожали руки.

Только гораздо позже он узнал от командира полка, каким до безумия храбрым может быть его командующий армией.

Рокоссовский и Малинин весь вечер обзванивали части и соединения, уточняли обстановку и занимаемые ими позиции. Ночью, когда они собирались вздремнуть, дежурный доложил, что командарма вызывает по ВЧ Сталин. Рокоссовский шел к аппарату и думал о том, что опять будет взбучка, как и от командующего фронтом, за то, что части армии потеснены на отдельных участках обороны. Командующий взял трубку.

— Рокоссовский у аппарата.

— Здравствуйте, Константин Константинович, — послышался спокойный голос Сталина.

— Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий!

— Как обстановка на Истринском рубеже?

— Кое-где, товарищ Сталин, нас потеснили, но мы принимаем меры…

— О ваших мерах противодействия говорить не надо, — мягко перебил его Сталин. — Вы скажите, тяжело ли вам?

— Да, товарищ Сталин, тяжело.

— Прошу продержаться еще некоторое время, мы вам поможем… До свидания, товарищ Рокоссовский.

Такое внимание Верховного, его теплый отеческий тон подбодрил командарма, еще больше укрепил уверенность в исходе битвы под Москвой.

К утру следующего дня прибыла обещанная помощь — два противотанковых полка, три батальона танков и полк «Катюш».

Все понимали: святая обязанность каждого — продержаться еще немного. Жуков тоже чем мог старался подкрепить ослабевшие войска.

К Москве по решению Ставки подтягивались войска, создавался стратегический резерв. Разведка доносила, что фон Бок втянул в бой все резервы. В конце ноября на КП Крюково Рокоссовского снова вызвал Сталин.

— Константин Константинович, вам известно, что в районе Красной Поляны появились немцы?

— Да, известно.

— Фашисты могут начать обстрел столицы крупнокалиберной артиллерией.

— Мы подтянули сюда силы с других участков и сделаем все, чтобы гитлеровцев оттуда выбить.

— Хорошо. Мы подбросим вам войска из московской зоны обороны.

Был подготовлен контрудар, и немцы с большими потерями отошли на 4–6 километров. Шли бои по всему участку фронта, но основной удар наносился на участке 16-й армии. Особенно жестокие схватки продолжались у деревни Крюково, которая неоднократно переходила их рук в руки.

И все-таки под конец московского сражения силы противника были на исходе, чувствовалось на всем фронте, что фашисты выдыхаются.

1

Гитлеровская военная машина дала сбой. Немцы оказались в трудном положении. В ходе сражения под Москвой немецкая армия потеряла 38 дивизий, понесла огромные потери в живой силе и технике, лишилась лучших своих кадров. Был уволен из армии главком сухопутных войск фельдмаршал Браухич, снят с должности командующий группы «Центр» фельдмаршал фон Бок, отстранен от должности командующий танковой армией Гудериан.

Ставкой Верховного Главнокомандования было принято решение о контрнаступлении под Москвой. Для этого уже были готовы три резервные армии.

Рокоссовский возвращался с совещания, где командующий фронтом Жуков поставил задачи армиям на контрнаступление.

Бронетранспортер шел по заснеженному шоссе, которое было забито колоннами машин, танками, тягачами. По дороге возникали заторы, и пришлось ползти со скоростью пешехода.

Он с каким-то особым чувством сострадания смотрел на разрушенные дома, покореженные снарядами деревья, валяющиеся по обочинам дороги машины. Отсюда были выбиты немцы только три дня назад.

До командного пункта армии он добрался к обеду. Село, где он располагался, стояло в лесу, в стороне от больших дорог, и поэтому отступающие фашисты его не сожгли. Домик, который для него подготовили, был стареньким, но еще крепким. Из одного окна был виден сосновый лес, из другого — холмистое заснеженное поле.

Сняв трубку, командарм передал Малинину распоряжение, чтобы все участники совещания зашли к нему.

Рокоссовский подробно обрисовал обстановку, совместно с Малининым поставил задачу каждому соединению. Он дал время начальникам служб на уточнение задач своим подчиненным.

— За оставшиеся сутки мы должны подтянуть к наступающим войскам все приданные нам силы, — сказал командарм в заключение, — а они немалые — это стрелковая дивизия, 15 полков, около 70 установок «Катюш».

Он поблагодарил командиров, политработников за стойкость и мужество в боях за Москву и попросил штаб ускорить подготовку материалов по наградам.

Увлеченный наступательными делами, заботами, Рокоссовский не заметил, как наступили сумерки и порученец опустил на окнах черные шторы, зажег керосиновую лампу. Поздно вечером он зашел к Малинину, еще раз уточнил некоторые вопросы по предстоящему наступлению.

Когда командарм собрался уходить, Малинин сказал:

— Звонил Говоров и спрашивал — не видел ли я его позолоченную трубку, очень ценный для него подарок. Велел спросить, на всякий случай, у вас.

— Она у меня, и я ее вручу Леониду Александровичу при личной встрече, — улыбнулся Рокоссовский.

— Что это за история с трубкой?

— Когда ты был на рекогносцировке, — командарм сел за стол и закурил, — к нам на КП неожиданно нагрянул Жуков и привез с собой командарма пятой армии Говорова, нашего соседа слева. Увидев командующего фронтом, я приготовился к разносу. Тогда на Истринском направлении противнику удалось потеснить нашу дивизию. Я доложил обстановку на участке армии и стал ждать, что же будет дальше. Обращаясь ко мне, Жуков заявил: «Что, немцы опять вас гонят? Сил у вас хоть отбавляй, а вы их использовать не умеете! Командовать не умеете!.. Вот у Говорова противника больше, чем перед вами, он держит его и не пропускает. Вот я его привез сюда для того, чтобы он научил вас, как нужно воевать». «Против 5-й армии действуют только пехотные дивизии, — заметил я, — а против нас танковые и механизированные». «Все равно он умеет воевать лучше вас», — сказал Жуков.