“Я согласен на предлагаемый вами Бей-Булату подарок взамен ружья, которое он привез к вам, – отвечал Паскевич, – а ружье прошу вас оставить у себя на память командования вашего войсками на левом фланге Кавказской линии”.

Несмотря на эту, по-видимому, дружескую встречу, Вельяминов имел причины жаловаться на Бей-Булата,так как его участие в наших делах имело уже чересчур пассивный характер. Оно не только не прекращало вражды Астемира к карабулакам или широкой пропаганды Абдуллы, Авко и других проповедников нового ученья; но даже не могло удержать чеченцев от постоянных грабежей на линии. Как раз в это же время до Вельяминова стали доходить слухи о каком-то религиозно-политическом союзе Чечни с дагестанскими мюридами, к которому стала склоняться даже ханская Авария. Вельяминов решил, что далее откладывать экспедиции нельзя и что наказание нужно начать с Малой Чечни, из которой пожар легко мог переброситься к соседям – в Кабарду и в Осетию.

Восемнадцатого декабря в Грозной собрались четыре полка пехоты: Московский, Бутырский, Тарутинский и Бородинркий, сводный батальон сорок третьего егерского полка, пять сотен линейных казаков и двадцать два орудия. Вельяминов не любил ходить с небольшими силами. Его принципом было всегда быть сильнее своего противника – и в этом заключалась тайна его успешных походов. Как только стемнело, войска двинулись на Дзул-гай-Юрт, где жил Астемир, рассчитывая захватить аул еще до рассвета. Переправа через Сунжу отняла, однако же, так много времени, что Вельяминов бросил обоз под прикрытием Тарутинского полка, а сам с казаками и с батальоном егерей пошел вперед, приказав остальным полкам по мере переправы догонять его форсированным маршем.

До Дзулгай-Юрта оставалось еще версты три, когда движение отряда было открыто чеченскими пикетами. Времени терять было нельзя. Казаки с двумя конными орудиями пустились во весь опор и, вскочив в аул, закрытый еще предрассветной мглой, кинулась прямо к сакле Астемира, – ее указал один из дзулгай-юртовских жителей. Астемира в сакле уже не было, – он при первой тревоге вскочил на коня и скрылся в соседнем лесу, но его семья – малолетний сын, дочь, внук и двоюродная сестра попали в руки казаков. Кроме их взято было в плен тридцать девять человек да человек двенадцать изрублено. Остальные, укрывшись в лесу, завязали перестрелку. Казаки спешились, раскинули цепь и удерживали неприятеля до прихода Вельяминова с егерским батальоном. Егеря оттеснили чеченцев, а затем прибыл Бутырский полк и занял деревню. К вечеру собрался сюда весь отряд и стал лагерем на большой поляне, лежавшей впереди селения.

Система, которой Вельяминов строго держался в своем чеченском походе, настолько оригинальна, что о ней не лишнее будет сказать несколько слов. Он обыкновенно намечал себе пункт, к которому неуклонно шел с целым отрядом, а затем, достигнув его, тотчас располагался лагерем и ставил укрепленный вагенбург, откуда войска поочередно высылались небольшими колоннами для истребления соседних аулов. Когда окрестность была опустошена, отряд переходил на новое место, опять устраивал лагерь, и опять колонна за колонной шла по всем направлениям. Таким образом достигались две цели: войска, вводимые в бой по очереди, приобретали практику и опытность в лесной войне, а вагенбург или укрепленный лагерь служил резервом для наших войск и угрозой для окрестных горцев, удерживая их от подания помощи своим соседям. В результате выходило то, что войска везде встречали слабое сопротивление и несли ничтожный урон. Нельзя не пожалеть, что этот способ ведения войны впоследствии был позабыт, и войска, двигаясь в чеченских лесах большими отрядами, растягивавшимися на несколько верст, всегда несли огромные потери.

Устроив лагерь, Вельяминов двадцать первого декабря взял с собой Московский и Бородинский полки с двенадцатью орудиями и двинулся на запад к аулу Китер-Юрту.

На пути встретило его несколько горцев, которые объявили, что целая половина деревни населена мирными, и просили позволения указать их жилища в широко раскинувшемся ауле. Вельяминов согласился. Но когда войска приблизились, все население дружно встретило их жестоким огнем; тогда казаки бросились вперед и захватили ворота, но после жаркой схватки были оттеснены – и воротами вновь завладели чеченцы. К счастью, в это время подошла пехота; двенадцать орудий дали залп, а затем Бородинский полк с барабанным боем двинулся вперед и вошел в селение, которое тотчас же предано было пламени. В следующие два дня Бутырский и Тарутинский полки сожгли деревню Пхан-Кичу, а затем Вельяминов, удостоверившись из показаний лазутчиков, что один из покорных нам аулов, Даут-Мартан, перешел на сторону Ших-Абдуллы и дал убежище разогнанным шихам, двинул против него в самый сочельник батальон егерей с полковником Сарачаном. Даутмартанцы, рассчитывая, что поведение их неизвестно Вельяминову, спокойно оставались в домах, как вдруг на рассвете были окружены войсками. Жители успели бежать, но все имущество их осталось добычей отряда.

Вечером егеря возвратились в вагенбург, а в самый день Рождества Христова войска сняли лагерь и двинулись целым отрядом к большому аулу Шелхичи, лежавшему на Ассе. По пути сожгли еще две непокорные деревни: Един-Юрт и Даут-Юрт, истребили громадные запасы заготовленного сена, а затем окружной дорогой через Казак-Кичу и Алхан-Юрт возвратились в Грозную. Здесь Вельяминов дал войскам отдохнуть два дня, а потом принялся рубить просеку и расчищать дорогу между Алдами и Грозной, чтобы приготовить себе обеспеченные ворота к югу. Как только работы окончились, отряд в ночь с четвертое на пятое января 1831 года двинулся вверх по Аргуну и стал лагерем у Чах-Кери, нынешней крепости Воздвиженской. Отсюда седьмого января Бородинский полк занял селение Мартан-аул, а бутырцы овладели Джарган-Юртом. Оба эти аула разделялись широкой полосой дремучего леса, который полки прошли из конца в конец, чтобы разыскать укрывшиеся в нем чеченские семьи.

В лесу было темно, сыро, холодно и царствовало то величавое безмолвие, от которого веяло на душу чем-то таинственным. Но на всем протяжении дремучего бора нашли только двух пастухов, от которых узнали, что семьи заблаговременно удалились в горы; поэтому войска, не теряя времени, двинулись дальше и в тот же день успели истребить еще один аул Енгели.

Это было последнее наказание, испытанное Малой Чечней. Восьмого января Вельяминов перешел через Аргун и стал на правом берегу его у деревни Малой Атага. Отсюда начиналась Большая Чечня. Перед войсками лежала широкая, лесистая равнина, роскошная по своей природной растительности и всегда игравшая роль житницы Большой Чечни и ядра ее населения. Здесь находились знаменитые аулы: Маиортуп, Герменчук, Автуры, Шали и Гельдиген, – испокон веков служившие при всех политических событиях камертоном, под который подлаживался весь чеченский народ. Поэтому удар Вельяминова направлен был правильно; но нельзя сказать, чтобы он по самому характеру страны мог быть для нее чересчур опасен: пересеченная местность давала жителям все средства скрывать свои семьи, а сожжение нехитрого чеченского жилища не представляло собой особенного бедствия. Чеченская сакля, – будет ли она в виде турлучной землянки или бревенчатого амбара, бывает готова в несколько дней, а что касается хлебных запасов, то они до того обильны, что истребить их до последнего зерна не представлялось возможным. Словом, заранее можно было предвидеть, что, кроме раздражения народа, едва ли эта экспедиция могла принести более существенные результаты.