Гарри приблизился к смотревшей с высоты седла своего коня с высокомерием и насмешкой Ялле и сказал, глядя ей прямо в лицо полным ненависти взором:

— Ну, ты довольна, кровожадная тварь?

Уста Яллы искривились сардонической улыбкой.

— Да. Но, к сожалению, один из вашей компании сбежал. А у него был недурной скальп, который украсил бы мои мокасины! Но я не теряю надежды, что поймаю его, как поймала вас, белые!

Час спустя после описанных в предшествующей главе событий отряд из двухсот арапахо и сиу покинул окрестности саванны и направился, идя рысью, на восток. Отрядом этим руководили знакомые нам вожди краснокожих — женщина-сахэм Ялла, Левая Рука, Черный Котел. За спиною Красного Облака сидела Миннегага, кажется готовая сойти с ума от радости.

Сиу шли в головной колонне, так как они лучше других были знакомы с простиравшейся на восток прерией. Между ними и арапахо, под присмотром отдельного отряда лучших воинов, шли четверо пленников.

Победители оставили злополучным бледнолицым их лошадей, но из предосторожности скрутили за спиной руки и привязали к седлам не только двух трапперов, но и детей полковника Деванделля. Подошедший к моменту отправления каравана в путь значительный отряд индейцев, тоже принимавший участие в погоне, но отставший из-за уставших лошадей, остался на берегах болота, вероятно чтобы произвести разведку или следить за калифорнийской границей, откуда могли появиться войска американцев.

Бесконечно печальны были лица всех четырех пленников. Грустны были их думы и бледны измученные лица.

Куда вела их Ялла? Что хотела она сделать с ними? Почему не распорядилась убить их, как были убиты несчастные негры и мулаты, бежавшие из асиенды?

Конечно, пленники не забыли торжественного обещания Левой Руки, но никто из них, даже дети полковника Деванделля, не обманывали себя ложными надеждами, зная вероломство краснокожих. Оставалась одна только надежда в сердцах, но она была так слаба… Джон Мэксим спасся: может быть, он приведет помощь…

Теперь несчастные пленники упорно думали о судьбе бежавшего агента. Им казалось, что они еще слышат топот копыт его коня, уносящего своего всадника в беспредельные просторы степи. Конечно, индейцы не могли предпринять погоню за бежавшим траппером: среди них было много безумно храбрых воинов, презиравших смерть, но не нашлось ни одного человека, который рискнул бы пустить свою лошадь по равнине, где на каждом шагу попадались полосы зыбучих песков. Таким образом, Джон Мэксим, никем не преследуемый, мог скрыться в прерии. Но значило ли это, что он спасен? Ведь по прерии бродят отдельные банды чейенов, которые истребляют поселки, поджидают возможного появления передовых отрядов посланных на войну войск, и как легко одинокому всаднику наткнуться на индейских воинов и погибнуть в неравной борьбе, имея лишь шанс подороже продать свою жизнь…

А если Джон Мэксим каким-либо чудом избежит гибели, то когда он доберется до друзей? Когда он приведет их для спасения четырех пленников?

Нет, нет, никакой надежды на спасение не было…

В полдень оба отряда краснокожих, к которым присоединилось еще много индейцев сиу и арапахо, сделали привал.

В короткое время была срезана или вытоптана трава прерии на огромном пространстве, чтобы разведенные костры не стали причиной пожара. Сиу и арапахо расположились на отдых, позаботившись, конечно, о том, чтобы их пленники не могли сбежать.

Им развязали руки, но ноги оставили крепко связанными ремнями из сыромятной кожи.

На дымящихся кострах зашипели огромные куски мяса быков и целые бараньи туши, наполнявшие воздух вокруг жирным чадом. Стреноженные лошади получили возможность побродить по прерии и подкормиться сочной степной травой,

Хотя индейцы и были вполне уверены, что на многие десятки миль вокруг нет ни единого белого, они не пренебрегли обычной предосторожностью: вокруг лагеря были заботливо размещены пикеты конных часовых, наблюдавших за окрестностями.

На пленных, оставленных под присмотром нескольких молодых воинов, казалось, никто во всем лагере не обращал никакого внимания, за исключением одной Яллы, которая время от времени подходила к месту, где расположились белые, и, не произнося ни единого слова, злорадно блестящими глазами глядела на них, по временам проводя пальцем по горлу, показывая, как будут краснокожие резать своих врагов.

Пользуясь тем, что в непосредственной близости никого не было, а Миннегага, окликнутая Красным Облаком, принялась уплетать кусок полусырого мяса, Джордж Деванделль вполголоса обратился к трапперу Гарри, лежавшему рядом с ним, со словами:

— Ну, что вы думаете обо всем этом, Гарри?

— Ей-богу, ничего не разберу, мистер Деванделль! — отозвался, почесывая затылок, простодушный малый. — Так ведь, брат?

Другой траппер молча кивнул головою. Гарри заговорил снова:

— Во-первых, я думаю, что индейцы порядочные свиньи: сами жрут, а о том, чтобы дать нам что-нибудь, и не думают… Невольно Джордж Деванделль улыбнулся.

— Ну, это еще полбеды, Гарри! — сказал он. — А вы лучше скажите, что будет с нами? Почему, например, нас куда-то увозят? Ведь индейцы едва ли пощадят нас.

— Так-то так, мистер Джордж! Я и сам удивляюсь, почему еще скальпы держатся на наших головах…

— Быть может, они просто откладывают удовольствие привязать нас к столбу пыток до того времени, когда соберутся вместе все их отряды, участвовавшие в разгроме асиенды? Ведь мы все-таки, надо заметить, достались им не даром! На каждого павшего с нашей стороны человека приходится по крайней мере три-четыре, а то и пять краснокожих. У убитых есть родственники. Они, значит, имеют право участвовать в пытках…

— Нет, мистер Джордж! Это все верно, но тут таится что-то другое, а что именно ни я, ни мой брат разобрать не можем.

— А может быть, Ялла просто-напросто хочет держать нас в качестве заложников и, если их пресловутая священная война кончится поражением, выговорить себе пощаду взамен нашей свободы? — высказал предположение Джордж Деванделль.

— Возможно, но я в этом далеко не уверен! Ради получения заложников Ялла едва ли затеяла бы всю эту кутерьму!

— Но в чем же, в чем дело? — с глубокой тоскою спросил юноша. — Что замышляет эта ядовитая змея, женщина-сахэм?

— Бросьте ломать голову понапрасну! — отозвался траппер Джордж. — Ни до чего не додумаетесь. Чтобы разобраться в этой путанице, надо бы уметь читать чужие мысли и заглянуть в душу Яллы. Во всяком случае, мистер Деванделль, приготовьтесь к самому худшему. Я знаю одно: по своему вероломству, свирепости, какой-то сладострастной жестокости эта индианка, как говорил нам Джон, превосходит всех сахэмов-индейцев, вместе взятых.

Невольно стон вырвался из груди молодого асиендера:

— Ах, хотя бы она скорее покончила с нами!