из числа наиболее хорошо подготовленных, экипированных и верных командованию составляли личную гвардию Шмурко. Этим солдатам регулярно выплачивали жалованье, давали усиленное питание и прощали мелкие правонарушения, вроде изнасилования местных жителей.

Когда в крымских портах прогремели взрывы, то опытный и битый жизнью волчара Нестор Шмурко заявил:

– Ну шо, Илюха, вот и началось! Зуб даю, что сегодня-завтра москали начнут штурмовать Крым. Так что давай, зятек, решать, что будем делать дальше?

Изначально место постоянного дислоцирования для батальона выбирал лично Нестор, на первый взгляд могло показаться, что он безумно храбрый человек. Ну еще бы, ведь от Керчи до места, где располагались передовые отряды Российской Федерации, можно было рукой подать – через Керченский пролив, ширина которого в самом узком месте всего четыре километра. И получалось, что батальон «Готенланд» стоит на самом передке войны. Но это только на первый взгляд, а на самом деле Керчь и его окрестности были хороши тем, что здесь не было высоких гор и густых лесов, как на ЮБК, не было просторных степей, как в центральной части полуострова. Керченский полуостров зажат с юга и севера Черным и Азовским морями, он довольно компактный, и за исключением каменоломен, коих здесь хватает с избытком, спрятаться партизанам просто негде, соответственно, ни о каком сопротивлении не может быть и речи.

А отсутствие партизан означает то, что ни о каких фугасах на пути следования колонн, ни о каких ночных обстрелах из минометов, ни о каких ожесточенных перестрелках с партизанами можно не беспокоиться и вполне мирно и безопасно существовать, пусть даже до врага всего четыре километра. Зато такое соседство позволяет представить батальон «Готенланд» в более выгодном свете, а это значит еще больше собрать донатов, пожертвований и гуманитарной и волонтерской помощи, которую тут же продать налево.

Поскольку Богданов слыл человеком предприимчивым и деловым, то он все свободное время думал только о том, как заработать еще больше денег. Обычной перепродажи гуманитарной помощи и военного имущества ему было мало, в этом деле особого ума не требовалось, с подобным справится и заурядный третьеклассник. Илье хотелось размаха, полета мысли, чего-то масштабного. Начал Богданов с того, что его подразделение занялось террором местного населения, те жалкие людские крохи, которые остались на Керченском полуострове и населяли села и поселки, были обложены данью. Илья задумал обустроить плантации по выращиванию наркосодержащих растений, которые потом можно было перерабатывать в созданной им лаборатории, для этого были выписаны специалисты из Украины и Голландии. Также батальон «Готенланд» промышлял работорговлей, Богданов всерьез задумывался о черной трансплантологии, благо человеческого ресурса было много, но где найти хирурга и, самое главное, сбыт, он пока не знал. В общем, планов было громадье! И тут такое…

– Нестор, а вы уверены, что русские начнут штурм? Разведка ничего такого не докладывала о возрастании активности на той стороне.

– Илья, наша разведка с помощью дрона может отслеживать только прилегающие к побережью территории, а что творится в глубине материка – им неизвестно. Понимаешь? Москали не зря уничтожили инфраструктуру портов. Прекрасно понимают, что боевые корабли коалиции представляют для них самую большую угрозу и опасность. В общем, решай, что делаем дальше. Скажешь остаться и защищать Керчь, я так и сделаю, а решишь валить отсюда, тоже сопротивляться не буду.

– Если мы сейчас драпанем, то потеряем все наработки, да и спонсорам это не понравится, надо найти золотую середину. Разведка вроде бы докладывала, что российские десантники должны были высадиться в районе Опука и Чауды? Так давай переместим батальон ближе и одновременно дальше к тем местам, – хитро прищурился Богданов.

– Это как? – нахмурился Нестор.

Своего зятя Шмурко крепко уважал. Во-первых, Илья был тем самым мужчиной, взявшим его младшую дочурку в жены, которая ни красотой, ни умом не могла похвастать, а, во-вторых, с точки зрения Нестора, Богданов был весьма умным и сообразительным человеком, он так легко находил верные способы для заработка денег, что со стороны пожилому националисту это казалось сродни волшебству.

– Надо перебраться в район села Золотое или Новоотрадное, там много баз и домов отдыха, есть где разместиться. Также там были браконьерские артели, которые платят нам дань, а значит, есть и катера с лодками. В случае опасности мы погрузим на них верных бойцов и уйдем через Азовское море на Украину. Хорошо бы в Керчи раздобыть побольше быстроходных лодок и перегнать их туда. Ну а для командования будет все выглядеть таким образом, что мы как всегда на самом передке войны, первыми выдвинулись навстречу врагу, который будет десантироваться со стороны мыса Опук, – усмехнулся Богданов. – Судя по карте, наши РСЗО свободно ведь добьют с побережья Азовского моря до побережья Черного моря?

– Да, – догадавшись о замысле зятя, кивнул Нестор. – Только «Грады» лучше все-таки поставить ближе, хотя бы вот здесь, – Шмурко ткнул пальцем в село Ленинское, расположенное практически в центре Керченского полуострова. – Отсюда мы будем контролировать любую точку Керченского полуострова.

– Ну, вам, товарищ комбат, виднее, – пожал плечами Илья.

Не успели Богданов и Шмурко обговорить дальнейшие планы, как прибежал дежурный и доложил, что из штаба группировки пришел приказ о немедленном выдвижении батальона в сторону Феодосии.

– Ну вот, все само собой и решилось, – нахмурился комбат Шмурко.

– Ты собирай людей, – распорядился Богданов, – а я займусь материальными ценностями, надо успеть собрать как можно больше хабара, чую, что нам сюда уже не вернуться. И пусть подчистят тут все!

Глава 25

С Азовского моря накатывало порывистое дыхание стылого, соленого влажного воздуха. Вроде морской воздух целебный и полезен для здоровья, но я, кутаясь в ворот бушлата, предпочел бы сейчас находиться где-нибудь в тепле – в глубине Крымского полуострова, желательно под прикрытием крепких стен, и чтобы рядом был источник тепла: печка-буржуйка, камин, масляный обогреватель, да по фигу что, лишь бы тепло и не было этого промозглого ветра.

Я грел руки о кружку с горячим чаем и стоически торчал на крыльце дощатого домика, вдыхая аромат травяного напитка. Внутрь жилой комнаты, где сейчас было жарко натоплено и накурено, возвращаться не хотелось: сразу же накатывали приступы тошноты и головокружения. Опухоль в голове, которая медленно и неумолимо тянула меня в могилу и о которой я забыл на целый месяц, опять дала о себе знать. А таблетки давно закончились! Приступы головной боли, отдающие болезненными спазмами в шею и позвоночник, терзали до зубного скрежета. Пока шли активные боевые действия, боль сидела тихо-тихо, понимала, сука такая, что меня могут в любой момент прикончить пулей или осколком, и не