– Я педант, по инструкции действую, и мне нужно, чтобы всё было как положено. Командир дивизиона Лебедев – это ходячий хаос. Подразделение полностью разложившееся, там царят бардак и развал. Меня ещё и начальником штаба дивизиона дополнительно назначили, но на все попытки навести порядок я получал по рукам. Так что всего за неделю желание продолжать службу во мне убили, мне нужно было только год отслужить, и сразу бы уволился. А тут вой на, ну и пошло-поехало. Вошёл в клин с комиссаром и комдивом, а там по нарастающей. Да и плевать, мне карьера до одного места. Так что, сам понимаешь, опыта боевого у меня много, но по сути я был военным чиновником без элементарных знаний об уставе. У нас в институте даже военной кафедры не было, её создали только в этом году, как я слышал.

– Ясно. У меня все расчёты укомплектованы полностью. На командные должности, я смотрю, ты не стремишься, в хозотделение такого бойца оформлять глупо, а наводчики у меня все хорошие и опытные, из моего старого взвода. Вот думаю, куда тебя направить.

– Тоже мне проблема. Я достану зенитный ДШК, и будет у тебя на батарее пятое орудие. Расчёта не нужно, сам справлюсь.

– Подожди, а где ты его достанешь?

– Серёга, ты меня не слышал? Я снабженец, а бывших интендантов не бывает. Я могу достать ВСЁ. Всё, что мне нужно, от танка до подводной лодки.

– Слушай, Андрюха, – оживился Бестужев, – а сможешь усилить зенитное прикрытие дивизии? Одним пулемётами нам не отбиться.

– Серёга, ну ты чем слушаешь? Я же сказал, что у меня отбили любое желание помогать. Лебедев был очень убедителен, вот я на принцип и пошёл. Для дивизиона, будучи его снабженцем, я достану всё, что дадут в заявке, без проблем. Когда меня понизили, то на батарее было всё, а остальные сосали лапу, глядя на моих батарейцев. Так было и при выходе из окружения: я добывал еду по деревням и сёлам, но кормил только своих, и они вышли к нашим здоровыми и откормленными, а остальные – ходячими скелетами. А всё потому, что из старшин работал я один, остальные в толпе шли, не работали, а еду канючили. Я не Христос, спасать идиотов не нанимался и делать за других работу – тоже.

Я ясно выражаюсь? Где я старший, там есть всё, остальное – трава не расти. Меня так воспитали в дивизионе. Нет, когда я на принцип иду, меня не сдвинуть. Сейчас я простой красноармеец, отвечаю только за себя, для себя я достану всё. Нужен тебе танк КВ – без проблем, через час на нём подкачу, но воевать на нём буду сам и никому не отдам. Попробуют отобрать – сожгу к чёрту. Понял, в чём суть? И вверх по карьерной лестнице я не пойду, мне это просто не нужно, только бы дожить до конца войны. Пусть лапу сосут. И стыдить меня тоже не стоит, я уничтожил почти тысячу немцев, пусть кто-нибудь повторит. Даже если я завтра погибну, то погибну со спокойной душой. Если бы каждый боец Красной армии убил по одному немцу, война бы давно закончилась, а я давно перевыполнил этот план.

– Ну и каша у тебя в голове, – даже с некоторым восхищением покачал головой Бестужев.

– Сам горжусь. Ты пойми, если я начну доставать что-то, то буду выполнять работу старшин или снабженцев тех подразделений, что получат внештатную технику или вооружение. А я за них работать не собираюсь. Если они свои жопы оторвать от стула не хотят, мне-то это на хрена надо?! Бойцы на передовой без всего? Нет, совесть меня не мучает, и не будет мучить. Пинайте своих снабженцев, это их работа, пусть побегают, растрясут жирок. Если тебе нужно дополнительное вооружение, подавай заявку старшине, интендантам: если для меня нет проблем достать всё, что нужно, то для них тем более. Только не хотят, тут ведь стараться нужно, работать, обменивать то, что нужно, на то, что есть у них. А терять это они не хотят, им проще канючить «ничего нет, склады пусты» и ныть, что они не железные, чтобы так пахать. Пинать их надо, пинать и пинать. В тяжёлых случаях грозить трибуналом: может, тогда шевелиться начнут? Я не говорю, что все снабженцы такие, разных повидал, смотри сам по ситуации. Ну а что касается меня, назначь заряжающим в расчёт орудия, что при штабе полка будет, а дальше я сам буду искать позиции, ставить пулемёт и вести стрельбу.

– А люди? Оружие же тяжёлое?

– Справлюсь.

– Хорошо. Расчёт сержанта Хрумова. Вон он, идём, познакомлю. Я скажу, что ты только приписан, командовать тобой он не может.

– Слушай, Андрюха, а ты умный парень, с тобой приятно иметь дело. Если что нужно, в виде исключения, без проблем достану. Только не наглей. Автомат там трофейный или пистолет – это легко. Ну, в крайнем случае, мотоцикл, и то неофициально, на остальное рот не разевай. У тебя старшина есть, это его работа – всё добывать, точнее снабженца, а старшина его пинать должен, подавая заявку.

– Разберёмся.

Бестужев познакомил меня с командиром расчёта и бойцами. Сказал, что числиться я за ним буду, но сам по себе, командовать мной не нужно, если только в крайнем случае. На довольствие у повара я уже встал, жаль, обед пропустил. Познакомившись с расчётом, я отошёл к той телеге, где мы с Бестужевым общались с глазу на глаз, кинул охапку соломы под телегу, накрыв плащ-палаткой, лёг и стал подрёмывать в полглаза.

И тут мне стало не до сна: с помощью Взора, работавшего уже на две тысячи восемьсот метров, я прислушался к разговору в палатке комдива. Он делил её с начальником штаба, но сейчас там были двое – Бестужев и полковник. И вот что я услышал:

– Товарищ полковник, ваш приказ выполнен. Поговорил с Тумановым. Вы правы, он очень странный. Говорит, может достать всё, даже танк КВ обещал. Хочет принести зенитный ДШК и быть его расчётом в одном лице.

– Давай подробнее, слово в слово.

Бестужев, демонстрируя, к моему удивлению, отличную память, практически дословно наш разговор передал.

Комдив обдумал услышанное и сказал:

– Любопытные слухи ходят об этом Туманове. Поговаривают, что он действительно всё как будто из воздуха делает. Раз – и есть. Недавно заметка была со списком награждённых высшей наградой нашей Родины, там о старшине Туманове. У меня знакомые есть в Генштабе. Я выяснил, это не наш Туманов оказался, там наградили пограничника, старшину Туманова, погибшего на заставе в первый день войны. Посмертная награда. Однако, что странно, есть ещё один наградной лист, и тоже на старшину Туманова, бойца десятой армии. Это уже о нашем парне. Я попросил проверить, но приказ пока изучается и ещё не подписан.

Я вздохнул с облегчением: так и думал, не меня награждают, монетка не могла подвести. А вот то, что Бестужев меня странным называет, мне не понравилось, но возразить нечего. Вон, смотрели фильм «Девчата», и когда я героиню воровкой назвал – а что, по чужим тумбочкам шарится как по своим, еду забирает – сёстры с возмущением накинулись на меня. Для них было нормально, что всё общее. Ну единоличник и собственник я, и что? Для семьи – да, всё общее, но только для семьи.

– Так что, мне попросить его усилить нашу батарею пулемётом?

– Дурак ты, Бестужев. Пулемёт, конечно, нужен, но танк, особенно тяжёлый, нужнее. Насколько я понял Туманова, для себя он всё достанет. Вот пусть и воюет на танке. Танкистов найдём. Проблема в том, что отдавать он его не хочет – что достал, на том и воюю, принципиальный он наш, – но если танкисты узнают, что у нас есть танк, то потребуют отдать. Приказ принесут, вынуждены будем подчиниться, а Туманов не отдаст: или сожжёт или спрячет. А виноваты мы будем… Приведи его сюда, я сам с ним поговорю.