— Мне очень жаль, Кордин, — прохрипел Ланге, с ненавистью глядя на Бориса. — Ты не должен был выиграть. Это несправедливо. Мне очень жаль…

— Это не Кордин, — сказала Оля.

Ланге едва счел ее достойной мимолетного взгляда.

— Да, он взял другое имя, но я нашел его… Вы тоже оттуда?

— Откуда?

— Если вы не понимаете вопроса, значит…

— А, вот вы о чем… Да, я тоже из вашего Будущего. Я пришла за ним.

— Вы знаете, кто он?

— Конечно, знаю.

— Нет, вы не знаете… Никто из тех, кто знает, не поспешил бы спасать его. Он обманул вас, как обманул и меня, как обманул и убил моего брата…

— Вашего брата убили Зоя и Кордин. А перед вами Борис Багрянцев, и он никого не убивал.

При упоминании имени Зои Ланге встрепенулся. Теперь он смотрел на Олю неотрывно.

— Зоя? Вы сказали — Зоя?

— Да. Я встретила ее, когда прибыла сюда — точнее, она меня встретила. От нее я узнала, что…

— Одну минуту, — вмешался Борис. — Ваш разговор безумно интересен, но не пора ли и мне что-нибудь понять… Для разнообразия?

— Подожди, — ответила ему Оля. — У нас с тобой будет время, а граф Ланге должен все узнать сейчас. Выслушайте меня, граф. Вы поймете, что я говорю правду, потому что эти сведения я могла получить только от Зои.

— Говорите… Но опустите револьвер, к чему это…

Оля передала револьвер Борису, который отнюдь не был склонен проявлять преждевременную беспечность.

— Вы оскорбили Зою когда-то, — произнесла она. — Зоя отказалась объяснить, в чем там было дело, но видимо, что-то серьезное. Это верно?

— Да, — Ланге наклонил голову. Чувствовалось, что слова стоят ему немалых усилий. — Она — дочь моего лесничего. Она… любила меня, а я… Однажды я подарил ей кольцо. Она приняла это за предложение, знак помолвки. Я высмеял ее. Это было… Жестоко.

— Она решила отомстить вам. Она сказала, что рухнут дворцы вашей гордыни…

— Да, да! Только двоим был известен этот разговор, ей и мне…

— Она использовала Кордина, — продолжала Оля, — он мог извлечь какую-то выгоду из смерти вашего брата…

— И это верно. Брат уговаривал сестру Кордина принять постриг. Если бы это осуществилось, Кордин потерял бы большие деньги.

— Понимаю. Зоя дала Кордину книгу для вашего брата, под названием «Зерцало магистериума». Отец Павел прочел ее… И покончил с собой.

— Это было здесь, — проговорил отрешенно Ланге, — в этом сарае. Вот крест. На таком же распял себя мой брат.

— Как, — недоверчиво спросил Борис, — человек может распять сам себя?

— Он вскрыл себе вены, кровью написал на том окне «Бог есть ложь» и бросился на острия гвоздей. Они пробили ему руки и шею.

У Бориса потемнело в глазах, он пошатнулся. Яркая, ужасная картина вспыхнула в его памяти. Летний день, автобус, удар тяжелой машины… Осколки толстого стекла в запястьях и лодыжках его матери… Распятие. И — знак на ее лбу, кровавый треугольник, как издевательская подпись убийцы.

— Борис, что с тобой?! — Оля кинулась к нему, потому что он начал оседать.

Опершись на ее плечо, он устоял на ногах.

— Ничего, — он дышал, как после марафонского забега. — Ничего. Просто… Вспомнил. Все уже прошло.

— Ты уверен?

— Да, уверен.

— И я сделал этот крест, — сказал Ланге прежним отстраненным тоном, — для Кордина… Я хотел, чтобы он принял такую же смерть. Зеркало смерти брата…

— Зеркало? — вдруг воскликнул Борис.

— Да, зеркало…

— Ведь это было написано в предсмертной записке вашего брата! «Свет истины в зеркале»! Так?

— Так, но…

— Да! — Борис ударил рукояткой револьвера по раскрытой ладони левой руки. — Оля, я знаю…

— Что знаешь? — она посмотрела на него встревоженно.

— Нет, ничего, так, — его лихорадочно блеснувший взгляд погас. — Это… Потом. Ты говори дальше…

Оля вновь обратилась к Ланге.

— Кордина нет, граф. Его утащило чудовище, Хогорт.

— Я видел это!

— Таков был план Зои. Она сказала, что Хогорт не убил его, а забрал. Так что вы не могли найти тело Кордина. Но у вас есть дар, вы можете проникать сквозь время…

— Этот дар вручила мне Зоя. Я был ее учеником.

— И она же устроила так, чтобы вы обнаружили в Будущем другого человека, внешне похожего на Кордина.

— Случайное сходство? — Ланге взглянул на Бориса, будто впервые. — Невероятно… Невероятно! Даже голос…

— По словам Зои, сходство не случайное. О его причине она умолчала, тем не менее это всего лишь сходство. Это ее двойная месть, граф. Лишить вас возможности отомстить настоящему врагу и заставить убить ни в чем не повинного человека. Затем она намеревалась прислать вам доказательства того, что вы убили невиновного.

— Ее месть, — горестно прошептал Ланге. — Да, теперь я вижу… Как слеп я был… Она… Научила меня многому, еще тогда, когда мы… И вот ее окончательный урок. И какой страшный урок!

Сгорбившись, он сидел на стуле, слезы текли по его лицу, смешивались с кровью из раны. Оле стало мучительно жалко этого глубоко несчастного человека… Но она понимала, что ничего, кроме боли, он и не мог получить в итоге. Он жил ради мести, самого коварного, самого лживого из всех демонов человеческой души. Того демона, который всегда обещает величайшее из сокровищ и всегда отнимает все до конца.

— Где она? — хрипло спросил Ланге, поднимая глаза на Олю.

— Зоя? Я думаю, она… ушла.

— Она мертва?

— Не знаю. Но ее больше нет здесь.

Борис попытался освободить руки Ланге, но так как связывал он их на совесть, у него ничего не получилось. Тогда он взял нож и не без труда разрезал ремень. Ланге встал, потирая запястья.

— Может быть, мы перейдем в дом? — предложил он. — Мне тягостно смотреть на этот крест и думать о том, как я чуть не совершил…

Он осекся, не закончив фразы. Какие слова остались несказанными, чуть не совершил что? Ошибку? Трагическую ошибку? Убийство? Возможно, Ланге и сам еще не определил это для себя.

— В доме есть кто-нибудь? — отозвалась Оля.

— Домашние слуги. Я не мог отослать всех слуг. Раньше я никогда не делал этого, и если бы такое совпало со смертью Кордина, это вызвало бы подозрения…

— А что это за предсмертная записка Кордина? — полюбопытствовал Борис.