перестал думать на какую клавишу и каким пальцем нужно нажимать. Пальцы сами знали, что им нужно делать. Задача пианиста думать о музыке, а не о пальцах. Все чаще и чаще Саша, сидя за пианино импровизировал, наигрывая различные новые мелодии, которые вдруг в великом множестве поселились в его голове. Разумеется, это не осталось вне внимания его педагогов.

Однажды его учительница игры на фортепиано во время урока куда-то вышла и Саша, выполнив её задание сидел и наигрывал мелодию, которая преследовала его сегодня с утра, не отпускала в школе и вот сейчас она развернулась в полную силу. Когда он проиграл всю композицию два подряд, дверь открылась и в комнатку, где они занимались вернулась его учительница с какой-то незнакомой красивой женщиной, лет тридцати пяти.

— Саша познакомься, пожалуйста, это Липпмаа Дагмара Паулевна, заместитель директора по учебной работе нашего музучилища, она тоже ведёт класс фортепиано.

Саша встал, как воспитанный мальчик и поздоровался:

— Здравствуйте Дагмара Паулевна.

— Скажи, Саш-аа, что ты только что играа-ал? — сходу спросила она его. В её речи явно прослушивался лёгкий прибалтийский акцент.

— Своё сочинение, Дагмара Паулевна.

— Сыграй пожалуйста эту вещь ещё раа-аз.

— Хорошо.

Саша замер перед фортепиано в предвкушении. Игра стала доставлять ему невероятное наслаждение. Сначала он повторил недавнее своё произведение, потом продолжил. Он вдруг понял, что он не доиграл и теперь навёрстывал упущенное. Он парил, творил и перед его взором проходила череда образов, не всегда понятные ему самому, но пальцы знали, что это и реагировали должным образом. Наконец, он понял, как должна звучать концовка этого произведения и исполнил её.

Музыка стихла, а за дверью послышались хлопки, и кто-то крикнул:

— Браво.

— Никогда не слышала ничего подобного, — сказала Дагмара Паулевна. Затем снова обратилась к Саше: — Ты сможешь записать эту вещь нотами?

— Да, конечно, могу прямо сейчас, мне понадобится минут десять-пятнадцать.

— Мы подождём, — ответила Липпмаа.

«Скорее всего, она эстонка», подумал Саша, доставая свою авторучку и беря листы с уже разлинованным нотным станом. Когда он протянул Липпмаа записанные листы, она спросила:

— Ты не мог бы выступить с этим произведением у нас в музыкальном училище перед учениками и педагогами?

— Я благодарен вам за приглашение. У меня пока нет опыта игры на публике. Когда мне приходить?

— Давайте завтра, в это же время около четырёх часов пополудни, — сказала Дагмара Паулевна.

— А можно мне родителей пригласить? Это всё-таки моё первое публичное выступление.

— Ну, разумеется, — ответила эстонка.

* * *

На следующий день Саша пришёл в музыкальное училище к назначенному времени. Родители должны были прийти заранее. Дом, в котором Саша сейчас жил, располагалась на улице «Десятая».

Когда город зарождался, то названия улиц были немудрёные — от улицы «Первая» и далее по порядку возрастания, поднимаясь от пруда на вершину холма. А перпендикулярно улицам шли переулки, каждый из которых получал индивидуальные названия. Они все выходили на пруд.

Но, со временем все переулки, кроме одного, всё равно стали называться улицами. Остался только один переулок — «Широкий».

До музучилища Саше было идти 5 минут неторопливым шагом. Однако, на улице была ненастная ноябрьская погода. Шёл мелкий колючий снег с сильными порывами ветра. Поэтому, несмотря на то, что Саша добежал быстро, его успело продуть насквозь. Осеннее пальто не спасало от пронизывающего ветра.

На вахте его ждали. Какая-то симпатичная молодая особа, лет 25, не представившись спросила его строгим голосом, словно он опоздал на урок:

— Смирнов?

И получив утвердительный кивок скомандовала:

— Иди за мной.

И зацокала на каблучках впереди него. Саша поплёлся следом. Он решил не обращать внимание на проявленное хамство. Эта молодая женщина, скорее всего педагог, они привыкли к бесцеремонному обращению к своим ученикам. Возмущаться было глупо. Можно было просто уйти, но Саше было интересно, как он справится. Это было его первое выступление как пианиста и композитора перед публикой, тем более перед публикой весьма искушённой.

— Смирнов! — окликнула его ушедшая далеко вперёд девушка, — шевелись быстрее, сколько тебя можно ждать.

Саше вдруг стало легко и весело. Похоже его тут всерьёз никто не воспринимает: «Какой-то доморощенный пианист из обычной музыкальной школы, чего-то там насочинял. Что он вообще может сочинить? Примерно так рассуждают собравшиеся в зале музыканты», — подумал Саша.

— Сюда, сюда, пожалуйста, — перехватила его у входа в концертный зал Дагмара Паулевна, прихватывая его за рукав и направляя в сторону соседней двери, ведущей за кулисы сцены.

Дагмара Паулевна ухаживала за ним, как заботливая мамочка — сняла с него верхнюю одежду, отряхнула, обсмотрела, причесала и заглянула ему в глаза:

— Трусишь? — спросила она его.

Саша отрицательно помотал головой. Эстонка (так Саша стал про себя называть Дагмару Паулевну), не уступавшая ему ростом, отогнула с края занавес и сказала:

— Видишь инструмент. Иди, садись, разомни пальцы, погоняй гаммы, согрейся, приспособься, сколько сможешь к роялю. Потом я выйду и объявлю тебя.

Саша вышел на сцену и по краюшку прошёл роялю. Не то, чтобы играть на таком инструменте, Саша впервые в жизни видел такое чудо вблизи. Он растёр кисти и пальцы. Потом добавил чуть магии, чтобы согреть их и сел за инструмент. И только тут понял, что весь зал был полон. На него смотрели сотни любопытных глаз. Чтобы не терять настрой, Саша, не мешкая открыл крышку рояля и дотронулся до клавиш пальцами.

Сначала он проверил настройку, она была идеальной. Он поднял голову и встретился глазами с Дагмарой.

— Что играть? — спросил он.

— Что хочешь, — ответила она. — Можешь начать со вчерашней композиции.

Эстонка вышла к микрофону, стоящему по центру у края сцены, постучала по нему, проверяя наличие звука и объявила:

— Сегодня у нас в гостях ученик музыкальной школы номер 7 нашего города Александр Смирнов. Он сыграет вам несколько этюдов собственного сочинения. Что ещё ему вздумается сыграть я не берусь предсказывать.

Она отошла от микрофона и махнув рукой Саше, пошла за кулисы. В зале, после такого интригующего объявления стало тихо. Саша кивнул, но начать решил с сегодняшней вещи, которую он сочинил сегодня утром, и не успел пока записать нотами.

Во время игры, он вдруг понял, как вчерашняя его вещь органично продолжает ту, что он только что исполнил. А потом, когда он исполнил и вчерашнюю вещь, он решил сделать небольшой перерыв.

Музыка смолкла, в зале установилась тишина, которую можно было потрогать руками. И вдруг она лопнула и на Сашу обрушился шквал. Тут и хлопали, и кричали, и свистели, топали ногами. В общем музыканты вели себя безобразно. Саша решил, поиграть ещё немного, пока его не