Совсем другую позицию по этому вопросу занимают психологи-ситуационисты. Основным положением ситуационизма служит утверждение, что любые обобщения, делаемые нами по поводу человеской личности, в том числе и в ее описании (застенчивый, агрессивный, добросовестный, покладистый), только вводят в заблуждение. Нет никакого ядра личности — есть только разные его варианты, проявляющиеся в ситуациях X, Y, и Z. Позиция ситуационистов получила известность в 1968 году, когда Вальтер Мищел опубликовал свою работу Personality and Assessment («Личность и оценка»)», в которой поставил под сомнение идею о существовании ядра личности{3}. По мнению Мищела, ситуационные факторы определяют поведение таких людей, как Брайан Литтл, в гораздо большей степени, чем предполагаемые личностные качества.

В течение нескольких следующих десятилетий в науке преобладал ситуационизм. Постмодернистский взгляд на личность сформировался примерно в это же время под влиянием таких теоретиков, как Эрвинг Гоффман, автор книги The Presentation of Self in Everyday Life («Самопрезентация в повседневной жизни). Согласно этой точке зрения, социальная жизнь — это представление, а социальные маски и есть наше истинное я{4}. Многие исследователи выражали сомнение в том, нужно ли вообще говорить о существовании личностных качеств в каком-либо значимом смысле этого слова. У исследователей, занимавшихся типологией личности, возникли серьезные трудности с поиском работы.

Однако точно так же, как дилемма «природа или воспитание»[55]уступила место интеракционизму[56](идее о том, что оба фактора определяют суть нашей личности и оказывают взаимное влияние друг на друга), так и дилемма «личность или ситуация» была вытеснена более глубоким пониманием происходящего. Специалисты по психологии личности признаю́т, что мы можем стремиться к общению с другими людьми в 6 часов вечера, и к уединению — в 10 вечера, и такие отклонения вполне реальны и зависят от сложившейся ситуации. Однако те же психологи подчеркивают, что достаточно много факторов свидетельствуют в пользу предположения, что, несмотря на все эти отклонения, ядро личности все-таки существует.

Сейчас даже Вальтер Мищел признаёт существование устойчивых личностных характеристик, но считает, что они проявляются в соответствии с определенными закономерностями. Например, некоторые ведут себя агрессивно с людьми, равными им по статусу или с подчиненными, но покорно с авторитетными лицами. Другие же ведут себя в подобных случаях совсем наоборот. Люди, которым свойственна чувствительность к неприятию, кажутся мягкими и любящими, когда чувствуют себя в безопасности, и ведут себя враждебно и стремятся контролировать происходящее, когда чувствуют себя отвергнутыми.

Впрочем, этот удобный компромисс порождает один из аспектов проблемы свободы воли, которая рассматривается в главе 5. Всем известно о психологических границах между тем, кто мы, и тем, как мы себя ведем. Но следует ли манипулировать своим поведением в доступных нам пределах или мы должны просто быть верными своему истинному я? В какой момент такое самоуправление становится тщетным или изнуряет?

Так уж ли необходимо интроверту в корпоративной Америке сохранять свое истинное лицо на протяжении спокойных выходных, а будние дни тратить на «выходы в свет, общение с людьми, выступления на публике, поддержание контактов с членами своей команды и другими людьми и вкладывать в это всю энергию и индивидуальность, которую только можно», как советовал Джек Уэлч в онлайн-колонке BusinessWeek?{5} А экстравертированному студенту университета следовать желаниям своего истинного я во время бурных выходных, а в будние дни сосредоточенно учиться? Могут ли люди так управлять своими глубинными качествами?

Единственный достойный ответ на эти вопросы дает Брайан Литтл.

Утром 12 октября 1979 года профессор Литтл приехал в Королевский военный колледж в городе Сен-Жан на реке Ришелье, в сорока километрах к югу от Монреаля, чтобы выступить перед группой старших офицеров. Как и следовало ожидать от интроверта, он тщательно подготовился, не только отрепетировав лекцию, но и убедившись в том, что сможет процитировать результаты последних исследований. Во время выступления профессор Литтл находился в состоянии, которое сам называет «режимом интроверта»: он постоянно просматривал аудиторию в поисках признаков неудовольствия у слушателей и по мере необходимости вносил коррективы: статистические данные — в одном случае, немного юмора — в другом.

Речь профессора имела большой успех — его даже пригласили делать такие выступления каждый год. Однако следующее приглашение, сделанное представителями колледжа (пообедать вместе с военными чинами), привело Литтла в ужас. Профессору предстояло прочитать еще одну лекцию в тот же день после обеда, и он знал, что светские беседы на протяжении полутора часов полностью лишат его сил. Ему необходимо было восстановить энергию перед следующим выступлением.

Поразмышляв немного, профессор Литтл заявил, что очень интересуется конструкцией кораблей, и спросил хозяев, не предоставят ли они ему возможность полюбоваться кораблями, проплывающими по реке Ришелье. Затем он провел свой обеденный перерыв, прогуливаясь по тропинке вдоль реки с лицом человека, хорошо разбирающегося в кораблях.

На протяжении многих лет профессор Литтл снова приезжал читать лекции в этот колледж, и все эти годы в обеденный перерыв он прогуливался по берегу реки Ришелье, будто наслаждаясь своим мнимым хобби. Так продолжалось до тех пор, пока колледж не перенес учебный городок на закрытый участок земли, не имевший выхода к реке. Старая легенда больше не годилась, и профессору пришлось воспользоваться единственной возможностью избежать злой участи — спрятаться в мужском туалете. Однажды кто-то из военных заметил туфли профессора Литтла под дверью и начал с ним дружеский разговор. После этого Литтл старался упираться ногами о стены кабинки, чтобы никто не смог его увидеть. (Интроверту, скорее всего, известно, что поиск убежища в туалете — на удивление распространенный феномен.) «После выступления я — в туалете, в кабинке номер девять», — сказал однажды профессор Литтл Питеру Гжовски, одному из самых известных ведущих ток-шоу в Канаде. «А я после программы — в кабинке номер восемь», — ответил Гжовски, и бровью не повев.

Возможно, вам хотелось бы знать, как такому глубокому интроверту, как профессор Литтл, удается эффектно выступать перед слушателями. По словам самого профессора, ответ прост, и он непосредственно связан с направлением в психологии, созданном практически им самим, — с теорией свободных качеств. Брайан Литтл убежден, что устойчивые и свободные личностные качества успешно сосуществуют. Согласно этой теории некоторые черты характера (такие как интроверсия, например) мы получаем и от природы и под влиянием культуры. Но при этом мы можем действовать и действуем вопреки своему истинному я во имя «ключевых личных проектов».