– Кстати, ваше величество, о могуществе Великих Магов…

Он насторожился, вскинул на меня пытливый взгляд.

– Да-да, продолжайте, ваше величество.

Я сказал медленно:

– В прошлый раз вы как бы проговорились, что давно тяготитесь их властью, но сделать ничего не в состоянии, Великие Маги правят всем-всем…

Он чуть наклонил голову, соглашаясь, но взгляда с меня не сводил.

– К чему вы клоните?

– Больше опасаться не стоит, – сообщил я небрежным тоном. – Я как-то нечаянно их всех лишил жизни. Даже не помню, чем-то занят был, думал о другом, отвлекся… В общем, ваше величество, примите эту информацию. Можете считать конфиденциальной, хотя когда-то это все равно пойдет в массы. Но до этого успеете как-то использовать, подготовиться.

Он молчал, изумление на его лице перешло в недоверие, брови поднялись, спросил дрогнувшим голосом:

– В каком смысле… вы их лишили…

– Увы, – ответил я и в самом деле ощутил тень стыда, – в самом простонародном. Убил, говорю, как поэт Серебряного века. Народ узнает об этом не скоро, успеете предусмотреть меры, если реакция масс будет не совсем такой, какую вам бы хотелось, а она будет очень даже не такой.

Он покачал головой, не отводя пристального взгляда.

– Простите, в это поверить трудно. Даже невозможно.

– Согласен, – ответил я. – Но это неважно. Даже если не верите, все же продумайте меры.

Он покачал головой, взгляд стал острее.

– Продумать можно, даже если это игра.

– Подвижки будут, – продолжил я. – Какие-то королевства, которые считаете лояльными и благополучными, могут возжелать выйти из состава империи. Заранее возьмите такие на заметку, отправьте туда войска… причину придумаете.

Он молчал, рассматривал меня задумчиво и как-то прицельно, словно уже прижал к плечу приклад арбалета.

– Вы не рады? – спросил я. – А кто мечтал освободиться от власти Великих Магов!.. С какой целью героев Севера к себе заманивали?

Он снова промолчал, я даже ощутил жалость, вот так часто с бунтарями. Отважничают только в пламенных речах и даже как бы готовятся, но вот выступить никак не решаются.

Дальняя дверь приоткрылась, заглянул роскошно одетый Адриан Скророронг, заведующий личной канцелярией императора.

Герман поморщился.

– Что там?

– Лорд-канцлер принес запрашиваемые вами документы, – сообщил Скророронг.

Герман взглянул на меня.

– Позвольте?

– Конечно, – ответил я, – раз дело срочное.

Он покачал головой.

– Не столько срочное, как касаемо и вас.

Лорд-канцлер вошел с достоинством, но и с предельной почтительностью в движениях – шутка ли, сразу двое императоров, – в руках небольшая папка с бумагами, поклонился у стола.

– Ваше величество… Ваше величество…

Герман требовательно протянул руку, канцлер моментально выудил из папки два листка и вложил императору в ладонь.

– Ваше величество?

Герман отпустил его небрежным кивком, а листки, проглядев с небрежностью, придвинул на столике в мою сторону.

Дверь за канцлером беззвучно закрылась, я пробежал взглядом краткий имперский реестр насчет населения, городов, залежей полезных ископаемых, знатных семейств и прочих важных данных, включая принцев, герцогов, графов и даже простых баронов, общее количество армии и даже сколько где гарнизонов, но такие пустяки, как и сколько намолочено зерна и в каком состоянии мясо-молочная промышленность, отыскать не удалось.

– Интересно, – проговорил я.

– Возьмите, – предложил он. – Это как знак доверия. Вам может пригодиться.

– Возможно, – согласился я. – Спасибо, это будет лежать в моем личном столе. Без доступа кого-либо.

Он сказал с вежливой осторожностью:

– Если хотите ознакомиться сразу, мы можем сделать небольшой перерыв.

Я взглянул испытующе.

– Хотите пообщаться с советниками?..

Он улыбнулся.

– В свете того, что вы мне сообщили…

– Не теряете времени, – сказал я. – Приятно иметь с вами дело.

Он польщенно улыбнулся, а я поднялся, коротко поклонился.

– Часа достаточно?

Он тоже встал, ответил с вежливейшим поклоном:

– Понимаю, спешите вернуться, ваше величество. Да, через час буду в вашем распоряжении.

Я кивнул и вышел. Не знаю, в самом ли деле так уж надо посоветоваться со специалистами, но то, что хотел бы меня задержать подольше, заметно.

На обратном пути в анфиладе залов почти столкнулся с герцогиней Кэйтериссой Бланчет Истрегонской, племянницей Германа. На этот раз попалась точно рассчитано случайно, охнула от неожиданной неожиданности, замерла с жарким румянцем на щеках, не зная, то ли присесть в приветствии, то ли выпрямиться и ждать в прелестной надменности, когда начну кланяться и размахивать шляпой, изнывая от сладостной галантности.

Я сказал весело:

– Привет, королева счастья и красоты!

Румянец поднялся к ее вискам и воспламенил и без того розовые просвечивающие ушки.

Я улыбнулся дружески и прошел мимо. Сопровождающая ее свита женщин осталась в низком реверансе, а я всей спиной чувствовал недоумевающий взгляд юной герцогини, но заставил свои нижние конечности двигаться в привычном ритме, хотя пришлось стиснуть зубы и контролировать каждый шаг.

И этот якорек соскользнул, хотя я почти растопырил жабры, чтобы зацепило. Самому хотелось, но мало ли что нам хочется, перехочется.

Племянница так же удивительно хороша, как и Клариссия, внучка, та очаровашка, которой Лаперуза позволил под честное слово воспользоваться магическим зеркалом.

Нельзя, нельзя. Сразу же начнется аханье, так вы тот самый, который, а я начну скромно уверять, что я хотя и властелин Багровой Звезды Зла, но в остальном вполне нормальный самец, дальше пойдет по накатанной тропе, которую протоптали еще питекантропы, если не трилобиты.

Уже знаю, куда понесут нас инстинкты, высокие и низкие, потому нельзя, вот нельзя и все. Рядовому солдату все можно, императору все нельзя, хотя со стороны кажется, хотя как раз наоборот.

В моих апартаментах в самом деле ничего не сдвинуто, только простыни чистые да столешницы везде протертые до блеска. Да еще все люстры зажжены, придавая покоям праздничный блеск и шарманность.

Я рухнул в кресло, прислушался, поинтересовался негромко:

– Карл-Антон… почему мне кажется, что вы где-то близко?