— Не тот класс. Мне бы чего-нибудь помощнее...

Все его мысли сейчас были рядом с командиром, и он озвучивал их:

— Молодец он, конечно. Крикнул «Он мой!» — и скрылся вдали! А вы тут как хотите, так и расхлебывайте. Мэл, ты не успела щелкнуть нашего лихого командира? Дорого бы я заплатил за картинку на своей мобиле: болтающийся на веревке Джеб!

Мэлоди пересела ближе к Абрамову. Он перехватил ее взгляд и перевел его по-своему:

— Надеюсь, я никого не убил.

— Успели? — без надежды в голосе спросила Мэлоди.

— Сделали все, что могли. Вывели из строя радиолокатор. Если опоздали, то на секунды. Мэл, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— В Тунисе я встречалась с Эйтаном.

Вот и ответ. Теперь капитан мог припомнить не только день, но и час встречи Мэлоди и директора «Амана». В тунисском кафе на улице Бургибы она говорила об усталости. И если капитан тщательно готовился к встрече с Мэл, то она оказалась к ней не готова. Она такая, какая есть. Без двух часов сна она не человек. Эйтан сломал ее в два счета. Но на какой крючок он ее подцепил? Она не могла предать Голду, просто не могла стать на путь предательства.

— Я не могла не поверить директору, — ответила на вопрос Мэлоди. — После беседы с ним я была уверена, что в 2001 году ты лично встречался с Карпатовым. А после случайно проговорился о комплексах-близнецах. Может быть, я попалась на сопоставлении — русские пожертвовали пассажирами лайнера, что не идет в сравнение с палестинскими террористами.

Записка. Треклятая записка Тараса Лозовского! Лайнер был сбит преднамеренно по вине одного трусливого гада. Людей, готовых встать у руля вооруженных сил двух стран, представлял человек, не имеющий отношения к этим странам. Откуда Эйтан узнал содержание записки? Он умело выкинул «человека из третьей страны» и на его место поставил лицо конкретное — капитана флотской разведки Абрамова.

— Мне об этом сказал сам Андрей, — ответила на очередной вопрос Мэлоди. — Скорее всего, наш разговор был записан агентами «Амана».

— Скорее всего, — повторил не без раздражения Абрамов. Мэл не могла расклеиться к концу этого пути. Ее подкосило предательство Эйтана, и она едва не стала убийцей Голды Саар. — У тебя есть выход на спутниковую трубку Голды? — спросил Абрамов.

— Несколько телефонов.

— Набирай номер. Пришла пора держать ответ, — капитан вложил в это слово особый, моментально дошедший до Мэлоди смысл. Он видел колебания Мэл. Она боится своей вины перед министром, страшится тишины в трубке, боится длинных гудков. Они выплетут веревку, и она задохнется в ней.

Мэлоди набрала номер и смотрела на Абрамова, отмечая его заметные припухлости под глазами, морщинки в уголках глаз, обострившиеся складки вокруг рта. Все внимание только на него. Он помогал ей отвлечься от длинных гудков. Один, второй, третий, четвертый, пятый... Но есть еще два номера.

На глаза Мэлоди набежали слезы, когда она услышала женский голос:

— Слушаю!

Унгер схватила Абрамова за руку: «Она!»

— Это ты, Голди?

— Алло, Мэл?

— Господи, они успели...

В трубке воцарилась тишина. Голда Саар на борту самолета вникла в смысл этой короткой неоконченной фразы. Снова перед глазами министра идеальные небесные убийцы с белесыми телами...

— Жива? Ну надо же! — подал голос Николай. — Все, бросайте болтать, гаишники нас тормозят.

— Останавливайся, Коля.

Дело дрянь, морщился Роман, крепко вцепившись в баранку. За ревом двигателя он не мог различить других звуков. Из кузова не донеслось ни одного выстрела — громкие хлопки армейского пистолета подняли бы и мертвого. Что, незваный гость не успел и остался на обочине, или Баландин устроил показательный бой без правил?

На ровном участке дороги Парубный рискнул отпустить руль и перегнулся через спинку сиденья. Рывком распахнув кусок брезента, он окинул кузов быстрым взглядом. Когда снова занял прежнее место, его рука потянулась к пистолету. Его ничуть не удивила картина: длинноволосый парень, склонившийся над телом Баландина. «Иван Грозный убивает Тараса Бульбу», — хмыкнул Роман.

Он вынес руку к оконному проему и дважды выстрелил. Тут же пригнулся, ожидая ответного огня. Но так и не дождался. Он выждал еще три «контрольных» секунды, управляя машиной в положении полулежа. Умудрился покачать головой, чиркая по промасленному чехлу соседнего сиденья. Похоже, «Иван» остался без оружия.

Резко принимая нормальное положение за рулем, Парубный надавил на тормоз. Его бросило на руль, как швырнуло на борт незваного пассажира в кузове. Роман отпустил педаль тормоза и вдавил педаль газа. Сейчас он проезжал мимо грязелечебницы, сразу за крутым поворотом — пост ГАИ. На малой ли, на большой ли скорости пост не проедешь. Машина опутана «егозой» — раз, анализировал старший лейтенант, на все посты автоматически поступил сигнал о нападении на режимный объект — два. Весь, без исключения, транспорт будет остановлен. Каждый постовой приготовит автомат.

Парубный не знал слова «отчаяние». Он ни разу не сталкивался с ситуацией, в которой его охватила бы паника. Он абсолютно трезво, имея равного себе противника за спиной, рассуждал о диверсионной акции. Не Андрей Карпатов, а старший лейтенант Роман Парубный был в ней главным исполнительным механизмом. Операция стоила того, чтобы уходить от погони вот так — на громадном грузовике, обрастая с каждым километром преследователями. Он начинал входить в раж, и его глаза высветились изнутри; они передавали всю красоту адреналинового озера, плескавшегося в его сердце. Он упивался этими мгновениями, ради которых стоило жить, и гнал грузовик с улыбкой на лице. Он был необычайно красив за стеклом «Урала».

* * *

Джеба бросило к переднему борту. Он вцепился в металл, ожидая обратного действия. Сожженные шнуром руки не смогли удержаться, и Блинков откатился на середину кузова, едва водитель снова ударил по педали газа.

Он распахал ножом тент с левого борта. Слева — поворот. Его пока не видно, его скрывают корпуса санатория. Мимо металлического заграждения водитель проехал на высокой скорости и резко затормозил перед поворотом. На этот раз Джеб удержался, скрипя зубами, и увидел в сотне метров впереди две патрульные машины. Они перекрыли обе полосы движения. Самих патрульных не видно. Вряд ли они рискнут стать за этим хрупким щитом — мощный «Урал» сомнет их, как консервные банки.

Блинков прижался к полу. Слева возвышался ребристый борт. В него ударила первая автоматная очередь, оставляя на металле вмятины. Постовые открыли огонь по беглецу из «Калашниковых» калибра 5,45. Пули более мощного калибра прошили бы борт как картон.

Джеб откатился к переднему борту. Вовремя. Парубный направил «Урал» между двумя патрульными «Жигулями» и разметал их в стороны. Удар был сильный, но не нанес грузовику серьезных повреждений.