– Если не считать предыдущего?

– Если не считать предыдущего.

– Дело в том…

– В чем же именно?

– Ты смеешься надо мной.

Тара действительно смеялась так, что слезы из глаз лились. Она инстинктивно подняла руку, чтобы вытереть лицо, но больно ударила себя гипсом. По какой-то причине это еще больше ее рассмешило.

– Извини. Но ты такой трогательный с этим пластырем на лбу. И самый никчемный ухажер во всей вселенной. Я имею в виду – в общечеловеческих масштабах.

– Знаю.

Воспользовавшись моментом, он наклонился и поцеловал ее крепким страстным поцелуем, застигшим обоих врасплох. Однако сюрприз оказался таким приятным, что они повторили. Еще раз. И еще.

– Я люблю тебя, – признался Гейб.

– Печально, потому что я тоже тебя люблю, – ухмыльнулась Тара.

– Конечно, я дерьмовый ухажер. Но буду хорошим мужем.

– Это предложение?

– Понятия не имею. Это согласие?

– Возвращайся с кольцом, и я подумаю.

Через три месяца они поженились.

Административное здание «Феникса» находилось на Эддерли-стрит, главной артерии процветающего делового квартала. Робби и Лекси проводили на двенадцатый этаж.

– Подождите, пожалуйста. Мистер Макгрегор сейчас придет.

Комната для посетителей была обставлена удобными мягкими диванами и столами, на которых громоздились журналы. Окна от пола до потолка позволяли любоваться величественной панорамой с видневшейся вдали Столовой горой. Создавалось общее впечатление богатства и ненавязчивой роскоши.

– У «Крюгер-Брент» тоже было здание на этой улице? – спросил Робби.

– И сейчас есть.

– Должно быть, у Макгрегора дела идут неплохо, если он может позволить себе штаб-квартиру в таком квартале.

Лекси, думавшая о том же, мрачно кивнула. Именно она предложила встретиться в «Фениксе», заявив, что это даст им шанс получше узнать друг друга перед поездкой в клинику. На самом же деле ей хотелось оценить своего конкурента. А вот теперь она жалела, что дала себе труд это сделать. Одни диваны от Стивена Энтони стоили не менее двадцати тысяч. Интересно сколько сделал «Феникс» в прошлом году?

– Простите, что заставил ждать. Я Гейб. Прошу в кабинет.

Они последовали за Гейбом. На какой-то момент Лекси потеряла дар речи. Она представляла его ничем не примечательным, лысеющим менеджером средних лет. Почему Робби не предупредил, что он так привлекателен?!

– Лекси Темплтон, – холодно обронила она, пожимая его руку.

– Счастлив познакомиться, Лекси. Мы с Тарой были очень взволнованы, когда получили ответ от вашего брата. Робби и Паоло столько сделали для больных ВИЧ.

И что это он расстилается перед ней? Чего хочет на самом деле?

– Я и не знал, что вы тоже занимаетесь благотворительностью, – продолжал Гейб.

– Не занимаюсь. Я в Кейптауне по делу.

– Ах да, помню. «Темплтон эстейтс». Это ваша компания, не так ли?

Можно подумать, он впервые это слышит! Нечего строить из себя дурачка, красавчик!

– Поразительно, что трое людей, имеющих общего предка и объединенных общим делом, смогли встретиться в одном городе, не находите?

Лекси коротко кивнула.

Гейб едва сдерживался.

Что ее грызет? Она так же тепла и приветлива, как пиранья, которой только что вручили штрафную квитанцию за неправильную парковку!

За эти годы он успел увидеть бесчисленное количество снимков Лекси, включая и те, что стоили ей карьеры. Он знал, как она прекрасна. Но ни одному фотографу не удалось передать силу ее духа. Ее способность заполнять своим присутствием комнату, едва переступив порог. Она уже, не прилагая никаких усилий и без труда затмив брата, главенствовала на этой встрече.

Молчание становилось неловким.

– Жаль, Паоло не смог прилететь, – заговорил Робби. – Но здоровье у него уже не то, что прежде, и поездки ужасно его утомляют.

– О, все в порядке. Может, в следующий раз? Лекси, моя жена будет рада вас видеть. Ей надоело постоянно слушать мужские разговоры.

Лекси, уже не скрываясь, свела брови. Значит, в его представлении она всего лишь «маленькая женщина»? И приехала, чтобы следующие два дня провести в обувных магазинах вместе с его женушкой, пока он грабит фонд Роберта? Не выйдет! Она здесь, чтобы защитить интересы брата!

– Не терпится с ней познакомиться, – сказала она вслух. – Идем?

Не дожидаясь ответа, Лекси направилась к двери.

«Только после вас, ваше величество», – подумал Гейб.

День обещал быть интересным.

Ночью в постели их дома на холмах, над Кэмпс-Бэй, Гейб спросил Тару, что она думает о Темплтонах.

– Он очень славный. Она – типичная стерва.

– Ты очень тактична, дорогая, – рассмеялся Гейб. – Почему не выскажешь все, что у тебя на душе?

– Брось, не могла же она тебе понравиться!

Тара выключила прикроватную лампу.

– И она явно тебя невзлюбила. Все эти ехидные реплики!

Тара права. После долгого утомительного объезда трех новых клиник для больных ВИЧ, спонсируемых «Фениксом», неприязнь Лекси начала всем действовать на нервы.

– Можно подумать, что ты жаждешь поживиться деньгами ее брата, – продолжала Тара. – Это ты, который из кожи вон лезет, чтобы помочь бедным, страдающим людям! А эта женщина цедит слова так, словно ты только что наградил ее герпесом.

– Еще один прелестный образ. Спасибо и за это, дорогая.

– Уверен, что никогда не спал с ней? – поддразнила Тара.

– Абсолютно.

– Но это многое бы объяснило. У тебя было столько женщин! Может, кого-то забыл?

– Ха-ха! Поверь, если бы я с ней спал, она не выглядела бы такой чертовски жалкой.

– Наглый ублюдок! – завопила Тара, огрев его по голове книгой. Хорошо еще, что в бумажной обложке! – Нет, серьезно, за что она на тебя взъелась?

Гейб весь день задавал себе тот же вопрос. Он заметил, как зло смотрела на него Лекси всякий раз, когда он упоминал об их родстве. Возможно, дело в этом? Правда, «Феникс» недавно перехватил у «Темплтон» пару сделок, но вряд ли серьезная бизнесвумен вроде Лекси примет это на свой счет.

– Возможно, пытается защитить брата. Не хочет, чтобы его грабили.

– Чушь собачья! – объявила Тара. – Робби Темплтону сорок лет, он богат как Крез и вполне может о себе позаботиться. Кроме того, он и создал этот фонд для помощи больным ВИЧ. Поверить невозможно, что женщина может быть настолько бесчувственной. Все плачут, когда впервые видят эту клинику. Но не она. О нет. Ей совершенно все равно, не находишь?