Сеем будущее — пожинаем многообразие: бесплатные семена для всех!

Сохранение старых сортов за счет собственного производства семенного материала

Везде ведутся разговоры о биологическом разнообразии. Однако осмотр полок супермаркета свидетельствует об обратном: везде царят однообразие и монотонность. По всему миру предлагаются одни и те же группы товаров: тостерный хлеб и макароны из одного и того же сорта пшеницы, кетчуп из одних и тех же помидоров, одни и те же сорта яблок и киви — от Гренландии до Китая, от Чили до Южной Африки. Девяносто процентов человечества живет только за счет 20 видов растительной продукции. Овощи и зерновые культуры выращиваются с поправкой на следующие характеристики: конкурентоспособность, промышленная переработка, возможность упаковки, стандартная форма, безупречный внешний вид, а также совместимость с химическими удобрениями и пестицидами. Вкус, разнообразие составляющих элементов, сопротивляемость вредителям, адаптация к местным климатическим условиям, надежность и питательная ценность в расчет не принимаются.

Причиной оскудения видового разнообразия стала глобальная монополизация и приватизация в сфере производства семян. Право на самостоятельное производство и продажу посевного материала, право, которым фермер обладал с незапамятных времен, было отнято у него и передано аграрным концернам. Это антропогенная катастрофа. С одной стороны, это приводит к зависимости фермерских хозяйств, которые вынуждены каждый год снова закупать посевной материал — вместе с подходящими для этих семян удобрениями и пестицидами. С другой стороны, если ставка делается не на многообразие продукции фермерских хозяйств, а на глобальное индустриальное производство, то теряется не только региональная самобытность, теряется генетический материал для продовольственной независимости в будущем.

Масштабы исчезновения и вымирания адаптированных к региональным условиям сортов по всему миру вызывают тревогу: сегодня во всем мире насчитывается на 97% меньше сортов овощей и фруктов по сравнению с 1900 годом. В Индии из 30 000 сортов риса остались только 12, на Филиппинах из нескольких тысяч сортов риса — только 2, в Китае из 8000 сортов риса — только 50, а из 10 000 сортов зерновых культур — лишь 1000. Сокращение видового многообразия делает нас уязвимыми для различных видов болезней, против которых уже не вырабатывается иммунитет.

В природосообразном хозяйстве никак не обойтись без регионально адаптированных сортов и разновидностей. Они наиболее приспособлены к местным условиям и дают хорошие урожаи без пестицидов и удобрений. В традиционном сельском хозяйстве в каждом регионе был свой специальный сорт картофеля, особые травы, свои зерновые культуры. В прежние времена у нас были, например, тауэрнская рожь (Tauernroggen)[41] из Лунгау или обмольная рожь (Schlegelroggen). Мелкозернистая огневая рожь высевалась на тех площадях, где предварительно складывались и потом сжигались ветки. Этот сорт ржи был настолько выносливым и адаптированным к местным условиям, что даже на таких площадях, а также в регионах, для которых были характерны экстремально сильные морозы, урожай был высоким. Она созревала в сентябре второго года и давала вполне удовлетворительный урожай, если ее несколько раз за лето укрывал снег. А сегодня? Сегодня многие, пожалуй, даже не смогут отличить рожь от пшеницы.

Продаваемые во всем мире сорта пшеницы, картофеля и помидоров восприимчивы к болезням и зависят от химии. Международные концерны на комплексных договорах — продажа посевного материала вместе с соответствующими синтетическими удобрениями и пестицидами — делают свой убийственный бизнес. Политика, промышленность и торговля «работают» над этим вопросом в тесном сотрудничестве.

Старые сорта подсолнечника в Краметерхофе: вырастает до 4 м в высоту, корзинка — до 50 см в диаметре

Если фермер не сможет продать урожай своего регионального сорта, так как этот сорт не соответствует промышленным стандартам, ему не останется ничего другого, как заключать кабальные контракты с промышленными производителями. Компания «Монсанто»[42] создала целую сеть шпионов и детективов, которые должны следить за тем. чтобы фермеры не разрывали свои контракты и не занимались подпольным производством посевного материала. Фермеры и так находятся в выгодном положении из–за использования гибридных семян или снижения всхожести семян вследствие инбридинга[43]: гибридные семена только в первый год дают хороший урожай, на второй год они вырождаются, и их уже нельзя использовать.

Прибавьте к этому более широкое применение генетически измененного посевного материала. Этот путь приведет к необратимым процессам, так как представляет собой бомбу замедленного действия, влияние которого на Природу мы еще просто не в состоянии реально оценить. Воздействие генетически модифицированных семян на все живое вокруг нас — бабочек, пчел, шмелей или почвенную фауну — еще практически не исследовано.

Насколько фатальным может быть влияние корма, изготовленного на основе генномодифидированных продуктов, на домашних животных, наглядно демонстрирует пример фермера Готфрида Глёкнера из Вёльферхайма в Германии. Он подкармливал молочных коров на своей большой ферме трансгенной кукурузой Bt 176 компании «Сингента». Поначалу коровы стали давать невероятно много молока, затем ослабли и заболели, а закончилось все тем, что однажды они просто остались лежать на полу и издыхать. Коровы были еще живыми, а вымя у них отгнило. Проводить подобные разработки, давать им зеленый свет и применять — это преступление. Политикам, которые санкционируют такие проекты, место не во власти, а в тюрьме.

Аграрная политика однобока: концерны получают колоссальные привилегии. Так, они получили право после подписания Всемирной организацией торговли в 1995 году пресловутого соглашения TRIPS подавать заявку на патент на генетические характеристики живых организмов. И они усердно используют это право — будто бы брокколи или рисбасмати появились не в Природе, а были созданы в лабораториях компаний «Монсанто», «Пионер» или «Сингента».

Фермеров же, которые, как и раньше, хотели производить свои собственные семена, обложили практически непосильными налогами. В ЕС выращивание культур традиционных региональных сортов по–прежнему строго регламентируется, притесняется и ограничивается небольшими площадями.