– Может, бедный ребенок не хочет поступать в Оксфорд? Может, ему не нравилось в частной школе, когда все его друзья ходят в обычные школы поблизости? Может, его достало жить в соответствии с амбициозными планами матери? Жизнь ведь не сводится к экзаменам и отличным оценкам.

Сара покопалась в сумке.

– Кстати, его мама дала интервью не только на радио.

Она вытащила газету и показала заголовок «Где мой сын?». Статью сопровождала фотография аккуратно причесанного розовощекого школьника с бледной гладкой кожей.

«Джеральдин Кларк убита горем. Уже более восьми месяцев она не видела своего пятнадцатилетнего сына Адама. В тот день она привезла его в школу и, как обычно, высадила у ворот, а он спросил, что будет на ужин. В его поведении не было ничего необычного, ссор тоже не было. С тех пор Адама никто не видел и не слышал».

Сара мягко тронула его за руку.

– Думаю, пришло время утешить твою маму, Адам. Что скажешь?

– Теперь все понятно, – сказала Сара. – Я поняла, почему ты не хотел, чтобы я тебе помогала. Ты не хотел, чтобы я узнала правду. – Она взяла его за подбородок, чтобы он не отводил глаза. – А я все думала, как тебе удается иметь такую гладкую кожу без бритвы. Ты, наверное, еще и не начинал бриться? «Мне восемнадцать»! – раздраженно цыкнула она. – Да уж, хорошо обвел меня вокруг пальца.

– Извини. – Он опустил голову и не отрывал глаз от газеты. – Вот, послушай, – он показал на статью и начал читать вслух: – «Я просто хочу, чтобы он вернулся домой, – говорит мисс Кларк. – Я на него не злюсь. Он умный мальчик с прекрасными перспективами. Он может стать кем только захочет – врачом, юристом, успешным бизнесменом». – Вне себя от ярости он бросил газету на пол. – Она так ничего и не поняла. Даже в интервью, где она якобы умоляет меня вернуться домой, она не может оставить в покое мои перспективы. «Он может стать кем только захочет»? Скорее, кем только она захочет.

– Она твоя мать, она гордится тобой и хочет, чтобы ты реализовал свой потенциал.

– А не нужно спросить, чего я хочу? Мне всего пятнадцать, а у меня уже два аттестата о среднем образовании. Думаешь, мне хотелось сидеть и готовиться к экзаменам, когда все друзья развлекались? Они учились быть подростками, ходили на фестивали, встречались с девочками, а я чем занимался? Этим несчастным матанализом, квадратными уравнениями и долбаным Томасом Харди[21].

Сара взяла газету и всмотрелась в фотографию его матери. На ее лице лежала печать страдания и муки. Конечно, фотограф из газеты попросил принять соответствующее выражение, но в глазах явственно читалось отчаяние несчастной женщины, которая никак не может понять, что такого сделала, что единственный сын убежал от нее.

– Все это тебе нужно сказать матери, Нейтан. То есть Адам.

Он замотал головой.

– Я не могу пойти домой.

– Но и здесь оставаться не можешь. Посмотри на себя, – сказала она, взяв его за руку. – Ты же кожа и кости, от тебя воняет, а волосы напугали бы самого Ворзеля Гаммиджа[22].

– Кого? – нахмурился он.

– Приключение закончено, Адам. Пора возвращаться домой.

Он встал на ноги.

– Ты не можешь меня заставить. Через пару месяцев мне исполнится шестнадцать.

– Последние восемь месяцев были не лучшими в твоей жизни, так? – Она обвела рукой отсыревшую комнату. – Окопался здесь, живешь на подачки…

Он закрыл лицо руками.

– Она просто слишком жестко меня контролирует!

– То, что ты считаешь контролем, мать считает любовью. Она хочет как лучше…

Он остановил ее жестом.

– Не смей это произносить.

– Хорошо, не буду. А где твой отец? В газете про него ни слова. Ты же говорил, тебя родители выгнали.

Он наморщил нос и покачал головой.

– У меня нет отца.

– Ладно, извини, просто думала…

– Мать никогда про него не рассказывает. Когда ей было пятнадцать, она съездила на каникулы в Брайтон и привезла домой не только камешек с пляжа. – Он улыбнулся, увидев шокированное выражение лица Сары. – По сути меня воспитали бабушка с дедушкой. Лет до десяти я считал Джеральдин своей сестрой. Даже при том, что основной груз воспитания лег на них, думаю, мать пропустила очень много учебы. И она, безусловно, не реализовала свой потенциал. Поэтому теперь выжимает все из меня. Она проживает жизнь через меня, упивается моими успехами, как будто это она сдает экзамены, а не я.

– Но ты не думаешь, что она уже достаточно настрадалась? – тихо спросила Сара. – Ты продемонстрировал свою позицию, Адам. Теперь настало время поступить правильно.

– Правильно для кого?

– Для всех.

Он сидел и молчал, теребя нитку на свитере.

– Адам? Ты ведь понимаешь, что я права. – Она снова взяла его за подбородок. – Посмотри на меня. Пойди домой и поговори об этом с ней. Так делают умные парни, коим ты и являешься. Мать любит тебя, а твое исчезновение ее убивает. Даже если ты считаешь, что она поступила плохо, она такого не заслуживает.

Он сложил руки на затылке.

– Ну не знаю. Если я вернусь домой, то как бы признаю, что проиграл.

– Ты не проиграл! – возразила Сара. – Я думаю, ты прекрасный молодой парень – находчивый, умный, инициативный. Ты очень помог с моим исследованием – документировал содержимое чемоданов и все остальное. Я бы гордилась, если бы ты был моим сыном.

Он улыбнулся и пожал ей руку.

– Я бы хотел, чтобы ты была моей мамой, Сара. Из тебя получилась бы отличная мать.

Он, конечно же, хотел сказать что-то приятное, но его слова ударили по больному.

– Мне уже слишком поздно, но вот тебе – нет. Ты же любишь мать?

– Наверное, – пожал плечами он.

– Значит, вашим отношениям нужен спаситель, Адам. Ты им станешь?

– Но в частную школу не вернусь. Я хочу ходить в обычную школу с друзьями, где учителя не докапываются из-за жвачки и где тебя не изолируют в обед за то, что рубашка в брюки не заправлена.

Он говорил, как обычный воинствующий пятнадцатилетний подросток.

– Слушай, я пообещала отцу, что скоро вернусь – убежала от него, как только увидела твою фотографию в газете. Поехали со мной, Адам. Ты помоешься, а потом позвонишь маме. Уверена, она будет так рада тебя вернуть, что согласится почти на все.