Шахта напоминала коридоры арийской базы, но вела вниз. Дальше она расширилась, и один за другим поплыли этажи с огромными стеклянными дверьми. Платформа приземлилась на третьем и сразу же втянулась в пол. Жрец откинул капюшон и впервые за долгое время заговорил:

— Босс занят, надо навести страх и ужас на аборигенов. Вернется примерно через полчасика. — Он приблизился к стеклянной двери, и створки разъехались, пропуская и Севера, и жреца. — Ты пока подожди здесь, помойся, а то от тебя жутко воняет.

Захотелось огрызнуться, сказать, что он не невеста Двурогого и «босс» потерпит, но, добиваясь конструктивного диалога, нужно делать, что говорят.

— Я не вполне понимаю, как это работает.

— Ха, странный ты экземпляр. Идем. — По пути жрец разговорился. — Слушай, верховод, а ты откуда? То, что ты не съяр, понятно. Лицо, фигура, пластика… Нет, ты точно не дефектный. Но и не кхар, это очевидно. Олак? Но тогда где так драться научился? Как попал сюда? И зачем? Неужели из ракантов? Сквозь коросту грязи просвечивает сияние…

Лука промолчал, а жрец не настаивал на ответах. В конце коридора оказалась… Это нечто. Память Эск’Онегута назвала это чудо душевой кабинкой.

— Становишься туда, — жрец указал на стальную площадку, окруженную стеклом, — идет вода. Мыло тут, — он нажал на железную кнопку вверху — полилась душистая жидкость. — Здесь шампунь. Плеснешь на голову, разотрешь, смоешь. Вон одежда, — он кивнул на скамью. — Бластер можешь оставить себе, все равно не сработает. Деньги тоже. А вот тряпье твое я утилизирую, наверняка там вши или чего похуже.

«Знает про бластер!» — заметалось в голове.

— Эхо-вши размером с ворону, — неуклюже пошутил Север, чтобы скрыть замешательство, но жрецу понравилось — заржал, запрокинув голову.

И удалился.

Лука сбросил грязную одежду, помылся — делал он это долго и с удовольствием. Стирал с себя грязь слой за слоем, причем иногда она отваливалась пластами.

Закончив, переоделся в чистые штаны из нежнейшей черной ткани и мягкую рубаху с длинными рукавами.

«Про плазмоган жрец знал, но разрешил его оставить, — думал Север, пытаясь привязать мешок с деньгами к поясу, но ремня там не было. Второй мешок с бластером тоже придется носить в руке. — Значит, им известно далеко не все, и мысли они не читают».

В конце концов он догадался вытащить веревки из обоих мешков и обвязать вокруг пояса. Рубашку заправлять не стал. И одежда, и удивительные ботинки, которые не чувствовались на ногах, оказались на размер больше.

Проходя мимо зеркала, Лука вздрогнул, не узнав себя. Не подросток, каким он себя видел большую часть жизни, не жирный Маджуро, к которому почти за год привык — высокий, очень худой мужчина с острыми скулами, запавшими глазами и кожей, отливающей металлом. С большим трудом в этом человеке узнавался бывший император, но его выдавали глаза. Похоже, пока не заплыл жиром, Маджуро был красавцем.

— Эй, ты скоро? — позвал жрец из-за двери, и Лука вышел, потопал за ним по стерильному светлому коридору.

За дверью в его конце оказался другой мир — мир роскоши и приятных запахов, даже во дворце Маджуро все не так помпезно: огромный зал, на полу — бежевая плитка с узорами, на стенах — странные фонари, в потолке так прямо не лампы, а маленькие солнца. Деревянный стол, кожаные диваны, а шкафы… Лука в жизни таких не видывал!

Обернувшись, он по обе стороны от входа заметил молчаливых девушек в коротких платьях, кудрявую рыженькую и брюнетку с длинными косами, обе стояли, не шевелясь и вроде бы даже не дыша, и смотрели в пол.

— Располагайся, — жрец сделал широкий жест. — Господин Теренций Помпей скоро будет.

— Кто? — удивился Север.

Жрец внимательно посмотрел на него и сказал со снисхождением:

— Узнаешь. И что он в тебе нашел? Как по мне, так обычный варвар со странной мутацией. И все же… — пробормотал он себе под нос. — Кожа-то блестит!

Оставив Севера, жрец удалился. Лука окинул взглядом шикарный зал и заметил на огромном столе тарелку с фруктами, чего там только не было! Он взял огромное яблоко и быстро съел вместе с огрызком и косточками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он гость, а значит, можно. И, раз уж разрешили «располагаться», Лука плюхнулся на огромный диван.

Спустя пару минут дверь отворилась, впуская Двурогого. Он был среднего роста, о двух ногах, в серебристом костюме типа тех, что были на мумиях ариев, на голове шлем с рогами. Север встал, готовый отразить нападение. Морда… сама ярость: искривленный полумесяц рта, острые клыки, глаза, горящие огнем, вот только Север сразу догадался, что это рыло ненастоящее. Двурогий вскинул руки над головой, шагнул навстречу.

— Бу!

Подумав, что у них так принято здороваться, Север сделал так же.

— Бу.

Двурогий замер и так затрясся, что Север приготовился к чему угодно, но оказалось, что он просто смеется. Стянув маску со шлемом, Двурогий плюхнулся на диван, сложился пополам и хохотал не меньше минуты.

Даже если Север сделал что-то не то, это пошло на пользу.

— Уф, давно так не смеялся. — Двурогий вытер пот, стянул с себя костюм и бросил к двери, туда же полетела маска. — Убрать, — скомандовал он, и девушки бросились исполнять, едва не столкнувшись лбами.

Двурогий… то есть Теренций Помпей… или как его там, рассматривал Севера, в то время как тот вперился в злое божество, держащее в страхе всю Империю. Породистое гладко выбритое лицо, правильные черты, смешливые зеленые глаза с сеточкой морщин в углах. Волосы почти по плечи, как принято у пиратов и разбойников, но не у нормальных людей.

— Меня зовут Теренций, — представился двурогий и протянул руку через массивный стол.

— Север, — назвался Лука своим нынешним именем и пожал мягкую теплую кисть.

Двурогий сомкнул пальцы, постучал по коже Севера, коснулся прибором и ахнул:

— А ведь и правда железный! Не наше сияние, признак касты и антирадиационный покров, а… Ого! Иридий? Бьюсь об заклад, кости тоже усилены?

— Как вы узнали, просто коснувшись? — опешил Лука.

— Жаль, жаль, — Теренций посмотрел на него с жалостью. — Признаюсь, надеялся, что ты из наших. Помощники все уши прожужжали о тебе, мол, сияет Север, сияет! Но раз ты не знаешь о простейшем анализаторе химического состава… А, к Двурогому, все равно не поймешь. Ладно, рассказывай, кто ты такой. Ясно, что не мутант, я наблюдал за тобой, ты слишком много знаешь и манеры у тебя другие. Твоя особенность не дает мне покоя.