потупил взгляд. Хорошо, значит, и сам понимает, что результат его труда далек от совершенства.

– Господин, я знаю, что таблички вышли неаккуратные и не успели досохнуть на солнце. Но ведь я сделал все, что вы велели: переписал то, что было на образцах. Там понятно, о чем идет речь, это ли не главное? Мне было нужно передать знания с одной таблички на другую – я и передал…

Ияр улыбнулся – конечно, для Шимуна все было просто.

– Скажи, юный писарь, ты хочешь получить денег за свою работу?

– Конечно! Но я… пойму, если вы сочтете справедливым заплатить мне меньше.

– Меньше или больше – неважно. Если ты просишь хоть медяк за работу или изделие, значит, ты это продаешь. А раз ты это продаешь, значит, это товар. Скажи, Шимун, как называется товар, за который ты хочешь взять с меня плату?

Молодой человек задумчиво почесал вымазанное глиной ухо.

– Письмена. Я же писарь. Да, письмена.

– Неверно. Подумай еще.

– Сведения, что отображены в этой клинописи? Знания?

– Нет, теперь ты и вовсе отошел от сути.

Ияр взял в руки одну из табличек и потряс ею в воздухе перед самым носом Шимуна.

– Ты продаешь мне вот этот предмет: глиняную табличку, в которой с помощью клинописи заключены сведения. Когда ты просишь денег за что-то, важны абсолютно все детали, мой юный будущий мастер. Ты же хочешь когда-нибудь годно вести свои дела, хочешь, чтобы тебе заказывали таблички и платили за это много сиклей?

Шимун радостно закивал.

– Так вот же один из принципов того, как следует вести дела. Запомни его:

Если ты делаешь что-то, за что берешь деньги, – ты делаешь товар. А товар должен быть хорош со всех сторон.

– Когда пекарь делает хлеб, его товар должен быть вкусным, не слишком зажаренным, с хорошо пропекшимся тестом. На нем не должно быть ни следов грязных рук, ни прилипших мух. Каменщик, который просит денег за кирпичи, должен сделать не только крепкие, но и ровные бруски, сложенные в телегу так, чтобы их было удобно разгрузить. Любой заказ должен исполняться в срок. Думай, мой юный Шимун, дальше своей обязанности: думай о том, кто и как потом будет пользоваться тем, за что ты просишь денег. Товар мало создать, ведь в тот момент, как он попадает к покупателю, его история только начинается. Поэтому важна каждая мелочь. Даже то, во что ты заворачиваешь свое изделие и с каким лицом ты его отдаешь. Тогда люди будут возвращаться к тебе вновь и вновь. Тогда деньги, которые ты получил, благословят сами боги, и уже эти сикли будут добро служить тебе так же, как ты порядочно служил ради того, чтобы их заработать.

Шимун слушал Ияра, приоткрыв рот, и впитывал каждое слово.

– Я обещал честно заплатить тебе за твой труд. За эти неаккуратные таблички, что лежат на твоем столе, я заплатил не сиклем, а знанием. Я вернусь еще через четверть луны, чтобы забрать свой товар.

Когда Ияр снова привязал своего ослика Энки у ворот архива градоправителя, Шимун вышел ему навстречу и проводил в мастерскую.

На столе лежали пять табличек – прямоугольных и гладких, с аккуратными письменами и ровными строками. Глина полностью высохла, а рядом с каждой табличкой лежало по тряпице. Когда Ияр удовлетворенно кивнул, приняв работу, юный писарь завернул товар в эти тряпицы и бережно сложил в мешок.

– Ваш заказ, господин тамкар, – улыбнулся он, – да принесут вам пользу эти таблички и надежно сохранят сведения, доверенные им.

Ияр щедро заплатил Шимуну сверх уговоренного, и сердце его возликовало: еще один житель Вавилона усвоил, как следует вести дела, чтобы город двигался к своему процветанию.

Третий принцип:

лучше торговать дешевле, но бойко, чем дороже, но медленно

– Подходите! Самые свежие фрукты и овощи! Нектар внутри как будто создан для уст богов! Скажите, господин, осмелитесь ли вы попробовать столь отменный виноград или грушу? Потому что ни о чем другом вы больше не сможете думать! А огурцы так хрустят и освежают, что отныне вы никогда не захотите есть ничего другого! Для такого хорошего товара нужна смелость, господин!

Ияр проходил между торговыми рядами с овощами и фруктами. Этот земледелец точно знает, как продать свой товар. Даже чересчур. Тамкар любезно взял кусочек груши на пробу, сделав вид, что не заметил Энки, который уже вовсю примеривался к листьям салата, беспечно оставленным на самом краю прилавка.

– Эти груши и правда хороши. Я пришлю потом своего раба, чтобы он купил их у тебя.

На этих словах Ияр со вздохом подкинул торговцу пару медяков, укоризненно глядя на Энки, который уже дожевывал украденные листья.

Они отправились дальше между рядами. На сей раз Ияр перевязал морду ненасытного осла веревкой.

– Иначе ты меня разоришь, дружок.

Внезапно нос Ияра уловил необыкновенный сладкий запах – такого он не чувствовал раньше. На одном из прилавков, помимо обычных кабачков и огурцов, гранатов, смоковниц, тыкв, арбузов и различных трав, лежало что-то, чего Ияр не встречал даже в своих путешествиях. Небольшой плод с крупными семенами и желтой шкуркой пах одновременно и фруктом, и выпечкой.

– Да пошлют тебе боги удачу, торговец!

Стоявший за прилавком человек был черен, как ночь, и говорил с сильным акцентом.

– Приветствую, господин. Я Орахим. Вижу, вас заинтересовал этот фрукт.

– Да. Не скажешь ли ты, что это такое?

– Этот фрукт из далеких мест, и здесь у него пока нет названия. Он привезен из земель намного южнее Египта, я сам отправлялся за ним в поездку, полную опасностей. Будешь покупать, господин? Два серебряных сикля.

– Сколько? Два серебра за один лишь фрукт?

– Самый редкий фрукт во всем этом царстве, да и за его пределами. Я думаю пойти во дворец и предложить его самому царю.

Ияр осадил Энки, который уже тянул замотанную веревкой морду к фрукту, у которого не было названия.

– Скажи, Орахим, много ли у тебя уже купили этих экзотических плодов?

Торговец нахмурился и ответил уклончиво:

– Нет. Не много.

– Ну хорошо. Я вижу, что и кабачки у тебя, и тыквы, и груши, и даже травы особенно хороши. Овощи крупные, тугие, налитые силой земли настолько, насколько это возможно. Фрукты полны сладким нектаром. Ты сам выращиваешь все это?

– Мой брат, моя жена и двое моих сыновей вырастили все это. Мы родом издалека, там нет такой плодородной почвы. Мы научились ухаживать за землей так, как не умеют здесь, – Орахим