— Шутишь, Александр Тимофеевич? — задумчиво сказал Щеголь. — Ты хочешь, чтобы я заставил хлебать парашу смотрящего всея Руси? А ты не подумал, что раньше, чем я подам сигнал, меня зэки пришпандорят гвоздями к стенке, да так, что потом не отдерешь.

Беспалый смерил Щеголя долгим, изучающим взглядом:

— А ты не ссы, Стась! Еще не вечер, не так страшен черт, как его малюют!

Беспалый не стал раскрывать Щеголю всю правду. В этот раз дело обстояло куда сложнее — вместе с извещением о приезде «высокого гостя» он получил депешу из ФСБ, в которой предписывалось оставить Варяга в живых, но поставить крест на его воровской карьере. Один из вариантов морального уничтожения смотрящего — скомпрометировать его перед другими осужденными. А когда ореол померкнет, тут и наступит момент, чтобы использовать Варяга в каких-то серьезных политических играх.

— Ошибаешься, Стась. Тебя никто не будет распинать, ты ведь не Христос. Это была бы для тебя слишком большая честь. Скорее всего, зэки зарыли бы тебя в землю живьем. — Щеголь сидел напротив Беспалого с вытаращенными от возмущения глазами, кулаки его стали непроизвольно сжиматься. — Ладно, ладно! Я пошутил, — наконец заулыбался Беспалый. — Можешь не беспокоиться: этого не случится, ты мне слишком дорог, чтобы я так просто расстался с тобой. У нас выйдет все, как я задумал.

— Мрачно шутишь, Александр Тимофеевич! А насчет того, чтоб так просто сломить Варяга, — Щеголь покачал головой, — сомневаюсь. Но я готов служить. Что для этого нужно?

— Для этого ты должен строго придерживаться всех моих инструкций. Не мне тебя учить, что братва умеет отличать фальшь от искренности. Один неверный шаг — и тебя прирежут, как барана. Мы будем идти очень хитрым путем.

— Неужели ты дашь мне на Варяга компромат? — Щеголь поднял на Беспалого глаза.

Подполковник Беспалый давно изучил своего подопечного. Иногда ему казалось, что Щеголь не умеет удивляться, и даже самая ошеломляющая новость лишь едва отражалась на его костлявом лице. На самом деле Стась гениально умел сдерживать эмоции и порой своей невозмутимостью напоминал идола. Единственное, в чем он давал слабину, так это в сентиментальности. Но подобная слабость была присуща едва ли не всему племени воров. Беспалому не однажды приходилось выслушивать от блатных щемящие истории о загубленной юности, видеть горькие слезы при исполнении «Мурки» или какой-нибудь другой блатной песенки, и в эти минуты всегда казалось, что беседуешь не с вором-рецидивистом, за плечами которого по нескольку ходок и убийств, а с наивным подростком, тоскующим по материнской ласке.

— Ты меня поражаешь своей наивностью, Стась. Еще один такой вопрос, и я подохну от смеха. Если даже компромата на Варяга и нет, то его нужно будет сварганить. Жизнь ведь гораздо богаче и сложнее, чем нам порой видится. Варяг не мальчик, у которого все впереди. Он успел натворить уже столько, что многим хватит на несколько жизней. И мне не верится, что он ни разу не споткнулся — просто надо внимательно порыться в его прошлом. Я сделаю все от меня зависящее, да и ты уж постарайся, порасспрашивай людей. Если нам удастся провернуть это веселенькое дельце, то почему бы тебе не стать смотрящим по нашему региону?

От Беспалого не ускользнуло, как лицо Стася при этих словах напряглось, а сам он приосанился.

— Вижу, ты крепко обо всем подумал, Тимофеич. По рукам. Но только как ты себе все это представляешь? Вот, скажем, завтра, по-твоему, я должен идти к нему на поклон как к смотрящему?

Беспалый уже не однажды мысленно прорабатывал аналогичную ситуацию. Он и сам неясно представлял себе всю картину с законным — оставаясь в заключении, вор не терял своего прежнего могущества, и в его силах было приговорить даже начальника колонии к смерти только за невежливое обращение к своей персоне. Александр Беспалый очень хорошо знал такие зоны, где истинными хозяевами были «воры в законе», а начальник безропотно исполнял их волю.

Беспалому такая участь не грозила — сразу же посадив Варяга на иглу, он решил подчинить себе само сознание смотрящего; а дальше как можно быстрее Варяга нужно скомпрометировать или опустить с помощью беспредельщиков.

— Первое, что я тебе посоветую, Щеголь, это не лезть понапрасну на рожон. Если представится возможность стать его другом, не отказывайся. Хотя мне известно, что Варяг очень недоверчив и чрезвычайно осторожен, как старый покусанный волк. Но если тебе удастся завоевать его доверие или, коли повезет, сделаться его приятелем, то это нам на руку. Может, ты узнаешь кое-что о тайнах российского «общака», тебе потом это очень поможет при продвижении наверх. Когда же почувствуешь, что помощь Варяга тебе уже не нужна, — вот тогда и толкнем весь арсенал компромата. Варяг долго был при «общаке», а там ведь всегда не все гладко и чисто, — Беспалый усмехнулся. — Может, недостача какая вскроется. Может, еще что… Ты дружи с ним, Стась. А остальное за тебя отмороженные сделают. Ну, на сегодня все, дуй в барак. И с богом!

Буквально через день к вечеру Щеголь сам напросился на встречу с Беспалым. Он лично знал, Александр Тимофеевич терпеть не может самодеятельности, и если сам не вызывал своего верного пса, то ужасно не любил, когда тот скребся непослушной лапой у него под дверью. Но Щеголь уже с утра ощущал свербящее беспокойство. Он чувствовал, что на зоне происходят вещи странные и необъяснимые, и не мог дождаться, когда начальник кликнет его сам и раскроет ему глаза на последние события. Но просто так, без повода, идти к Беспалому было тоже нельзя. И Щеголь решил повод найти, тем более что вся зона только и судачила о семерых не то «чокнутых», не то больных, которых привезли с последней партией и разбросали по разным баракам.

Значит, Варяг прибыл на зону не один.

Также Щеголь хотел поподробнее расспросить у Беспалого, что случилось в камере, куда поместили в край обессилевшего Варяга. Да и расстрел на этапе со станции сильно тревожил Щеголя. Вопросов было больше, чем ответов. Когда Щеголь вошел в кабинет, Беспалый сидел за столом. Перед ним горела настольная лампа. Видно, он работал, а Щеголь прервал его. Теперь выволочки не миновать. Беспалый никому не спускал ошибок. Щеголь виновато стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу и исподлобья поглядывая на конвоира.

— Ну что тебе? — недовольно спросил Беспалый, едва охранник вышел в коридор. — С делом пришел или так просто — поздороваться?

— Тимофеич, что-то Мулла меня беспокоит, — не зная, как начать разговор, брякнул Щеголь.

— А я тебе говорил: не надо долго яйца чесать! — грубо отозвался Беспалый и хохотнул. Настроение у него почему-то было неплохое, и Щеголь понял, что гроза вроде бы прошла стороной.

Он приблизился к столу и затараторил:

— Активность бурную развел старик. Интересуется вновь прибывшими. Люди его мельтешат по баракам, суетятся, а я не могу понять, что происходит — все делается тихой сапой, Александр Тимофеевич!

— И какого хрена ты мне все это рассказываешь? — незлобно воскликнул Беспалый. — Коли ты ничего понять не можешь, какого же лешего ты ко мне на прием пришел?