Вскоре Валентина перестала биться — ее тело бессильно обвисло в его руках, голова свесилась набок, глаза закатились. Миг — и по телу Джулиана пробежала судорога. Он вскрикнул и замер, точно пораженный молнией. Порция знала, что никогда не сможет забыть выражения его лица в этот момент — мука и безумная радость, отчаяние и восторг, тень смерти, сменившаяся яркой вспышкой новой жизни. Джулиан сдавленно ахнул, грудь его содрогнулась, судорожно приподнялась и опала — изголодавшиеся по воздуху легкие пытались заработать снова.

Порция, завороженная тем, что происходит с Джулианом, даже не заметила, как французские окна в зале вдруг разом распахнулись и огромная комната внезапно заполнилась толпой совершенно незнакомых людей.

Наверное, она бы не скоро пришла в себя, если бы не громовой голос лорда Уоллингфорда.

— Отпусти эту женщину, ты, чудовище! — заорал он. — Смотрите! Я ведь говорил, что мы отыщем его здесь! Сначала он поджег дом собственного брата, и вот теперь это! А ну, дай мне этот чертов пистолет, парень, не то будет слишком поздно!

Оглушенные его рыком, все замерли. На мгновение в зале повисла тишина. Тело Валентины с сухим шелестом рассыпалось в пыль. А в следующее мгновение в зале грянул выстрел.

И снова наступила тишина, какая бывает после оглушительного удара грома. Джулиан бросил удивленный взгляд на свою черную рубашку. На груди его расплывалось пятно, еще более темное, чем шелк, из которого была сшита рубашка. Нахмурившись, он осторожно потрогал его пальцем, потом поднес руку к глазам и потрясенно заморгал, разглядывая испачканную кровью ладонь.

— Ну… будь я проклят… — растерянно пробормотал он, подняв глаза на Порцию. Кривая усмешка скользнула по его губам. — Впрочем, может, и не буду…

Колени Джулиана подогнулись. Порция с криком бросилась к нему, обхватила руками вдруг ставшее невероятно тяжелым тело, помешав ему упасть, но не смогла удержаться на ногах. Они упали вместе, голова Джулиана оказалась у нее на коленях.

В комнате воцарился хаос, но Порция едва ли это заметила. В этот момент для нее не существовало ничего, кроме человека, которого она любила. Она прижала ладонь к его груди, с ужасом и отчаянием глядя на сочившуюся между пальцами кровь.

Взгляд девушки метнулся к лицу Джулиана, и она застыла, потрясенная тем, как неузнаваемо оно изменилось. Вокруг глаз появились новые морщинки, а те, что она успела заметить раньше, стали заметно глубже. В висках засеребрилась седина. Сердце Порции замерло — он снова начал стареть. Значит… он снова стал смертным?! Да, она не могла ошибиться. Как ни странно, этот новый Джулиан казался ей намного красивее прежнего.

Из груди Порции вырвалось рыдание.

— Будь ты проклят, Джулиан Кейн! Попробуй только умереть у меня на руках, и ярость Валентины покажется тебе детской шуткой по сравнению с тем, что сделаю с тобой я! Я… я велю, чтобы на твоих похоронах декламировали Байрона, слышишь?!

По лицу Джулиана прошла судорога.

— Ты же знаешь, меня тошнит от Байрона.

— Конечно, знаю! А ты вдруг объявил, что это твой любимый поэт! Тогда-то я и догадалась, что дело нечисто!

Джулиан с трудом улыбнулся:

— Умная девочка! — Он попытался вздохнуть и закашлялся. — Чертовски не повезло! А я-то надеялся состариться вместе с тобой, — прохрипел он.

— Надеешься избавиться от меня, да? Даже и не мечтай! — яростно прошептала она. — Я стану уписывать за обе щеки сливовый пудинг, к старости чудовищно растолстею и буду пилить тебя из-за твоей трубки. А ты поседеешь, отрастишь брюшко и станешь ворчать, требуя, чтобы я немедленно вернула ее. И мы с тобой будем отплясывать на свадьбе наших правнуков, даже если они придут из-за этого в ужас!

Джулиан, с трудом подняв руку, погладил ее по щеке.

— Я не должен был оставлять тебя. Когда я думаю о том времени, которое я потерял…

— Так не оставляй меня! — взмолилась она. Из глаз ее хлынули слезы. — Прошу тебя… — Порция припала головой к его груди.

— Не плачь, любовь моя, — пробормотал Джулиан. — Ты снова спасла меня… как тогда, в склепе. — Нащупав ее руку, он приложил ее к своей груди, чтобы она почувствовала, как бьется его сердце. — Ты будешь плакать над моей могилой, когда меня не станет? — хрипло спросил он.

— Каждый день, — улыбаясь сквозь слезы, прошептала Порция.

— А если твои опекуны подарят тебе котенка, ты назовешь его в мою честь?

Она только молча кивнула.

Он снова улыбнулся знакомой кривой улыбкой, которую она так любила. Огонь в его глазах потух, как пламя задутой свечи.

— Я хотел подарить тебе свою душу, но, боюсь, там, куда я ухожу, она будет нужнее мне самому. Не печалься, Ясноглазка. Взамен я оставлю тебе свое сердце.

Порция спрятала лицо у него на груди. Мучительный стон сорвался с ее губ — она почувствовала, как сердце Джулиана под ее ладонью вдруг перестало биться.

Женщины плакали.

Сидевшие на церковной скамье Каролина с Вивьен, обнявшись, рыдали навзрыд. Элоиза бегала вокруг них, играя с жемчужными бусами матери. Уилбери, присев на скамью возле Вивьен, сочувственно поглаживал руку своей госпожи.

— Не думала я, что такое случится. А ты? — пробормотала Каролина, утирая платком с монограммой покрасневший нос.

Вивьен покачала головой, в голубых глазах ее стояли слезы.

— Единственное, что меня успокаивает, это то, что в такой день мы можем быть рядом… поддержать ее, — вздохнула она.

Каролина похлопала сестру по руке.

Нелегко терять того, кого ты любишь.

Вивьен кивнула:

— Особенно когда он так тебе дорог, правда?

Разыгравшаяся Элоиза, о которой все забыли, вскарабкалась с ногами на церковную скамью и принялась с любопытством разглядывать серьезные лица взрослых. Видимо, общее настроение подействовало и на нее, потому что малышка тоже захлюпала носом.

Впрочем, ненадолго. В дверях церкви появился высокий мужчина, и собравшиеся вздрогнули, когда торжественную тишину прорезал ликующий вопль:

— Дядя Джулс! — Взвизгнув от радости, Элоиза протянула к нему пухлые ручонки.

Джулиан, рассмеявшись, подхватил ее на руки.

— Привет, тыковка! Скучала без своего дядюшки?

Элоиза, кивнув, положила голову ему на плечо.

— О, ради всего святого! — Каролина сделала страшные глаза. — Вы же только что виделись за завтраком!

Джулиан шутливо расшаркался.

— Ничего не могу поделать! Дамы просто не могут жить без меня!

— Наслышана, — ехидно усмехнулась Каролина.

Ларкин, вытащив из Жилетного кармашка часы, нахмурился: