Получив две сотни, Сахно даже не сказал «спасибо». Молча сунул их в карман джинсовой куртки, подошел к умывальнику, набрал чашку воды из-под крана, выпил.

Потом взял кожаный чемодан и вышел.

Ник стоял оторопевший.

— Эй, — подскочил он к двери. Открыл, выглянул на лестничную площадку. — Зачем тебе чемодан?

— Не кричи! — донесся до него спокойный громкий голос Сергея. — Вечером приеду.

Проехал под домом и скрылся за поворотом улочки их похоронный лимузин с разбитой фарой.

Черепаха окунула мордочку в блюдце с молоком и чихнула. Ник оглянулся.

Ничего хорошего от этого дня он уже не ожидал. Наоборот, представил он себе, что вот сейчас зазвонит телефон и знакомый голос потребует, чтобы они через час выезжали в Трир. И что ему Ник ответит? Что Сахно поехал до вечера кататься и прихватил с собой винтовку с оптическим прицелом и глушителем? Бред!

Зачем он взял с собой чемодан?

Ник вдруг связал воедино в голове разбитую вчера фару лимузина и сегодняшний такой мрачный и серьезный отъезд Сергея. А что, если он вчера сцепился с кем-то, а сегодня поехал расставить точки над "i"? Или просто врезался в кого-то на машине и не считает себя виноватым. А сегодня решил поехать и доказать свою правоту? В любом случае Нику было ясно, что сегодняшний резкий отъезд Сергея связан с его вчерашним днем. Но с чем бы он ни был связан, ничего хорошего из этого получиться не могло. Особенно, если позвонят и скажут срочно выезжать.

Ник прошелся по квартире, остановился над пакетом с вещами Погодинского.

Вспомнил, что собирался выбросить куда-нибудь подальше его кредитные карточки и чековые книжки. Отошел к окну, вдохнул свежего воздуха.

Ответ на возникшую проблему пришел сам собой — надо просто пойти прогуляться. Пускай звонят. Просто никого не будет дома. Нет, будет, конечно.

Черепаха Нина останется в квартире, но к телефону она вряд ли подойдет.

Приятный ветерок освежил лицо, отвлек. Пройдясь вчерашним маршрутом, он вышел на центральную площадь Ойскирхена, и ноги сами довели его к уже знакомому кафе с высокими круглыми столиками и грибками-табуретами. Взяв себе кофе и белую мышку-пастилу за десять пфеннишек, он уселся лицом к прозрачной стеклянной стене кафе. Теперь спокойствие понемногу возвращалось к Нику. Он был вне досягаемости телефонных звонков и команд, которые не мог исполнить. Ему и не хотелось сейчас исполнять какие бы то ни было команды. Он был временно свободным. Но настолько временно, что даже думать об этом боялся.

Уставился сквозь стекло на площадь.

«И чего здесь так много аптек? — подумал, пригубив крепкого кофе. — Может, люди здесь чаще болеют? Или наоборот, живут дольше и поэтому им в старости требуется много таблеток и витаминов?»

Как-то сами собой мысли потекли в этом направлении и от аптек перескочили к самому городку, маленькому и скучному, в котором, казалось, делать было совершенно нечего. Разве что только болеть и лечиться.

Мимо прошла старушка с тележкой для покупок, наполненной одинаковыми пакетами с красной надписью «Норма». Лицо ее показалось Нику знакомым.

Собственно, он здесь и видел только одну старушку.

Она вдруг вернулась и помахала Нику рукой, тоже узнав его. Зашла в кафе, оставив тележку с покупками на улице у двери.

— Доброе утро, молодой человек, — сказала, улыбаясь. — Как ваша черепаха?

— Хорошо, — ответил Ник по-немецки.

— Вы же недавно у нас живете? Вам нравится здесь?

— Да, красивый город…

— Вы приходите ко мне на обед сегодня, я суп из капусты сварю. Придете?

Скучно, знаете, одной. Сын редко приезжает…

Ник кивнул.

— Квартира три, приходите в полпервого.

Ник проводил ее взглядом, глотнул кофе и закусил белой конфетной мышкой. В принципе, приглашение старушки пришлось как нельзя кстати. Еще один повод не сидеть у себя в квартире, к тому же и пообедает.

Время ускорило свой бег. После кафе Ник прогулялся до почты, но не доходя до ее желтой вывески, свернул на узкую улочку, убегавшую направо. Вышел к церкви, во дворе которой находилось маленькое старое кладбище — два-три десятка могил. Побродил среди могил. Удивился, увидев несколько горящих лампадок.

Там же на кладбище вспомнил о старушке, пригласившей его на обед. Подумал, что нехорошо идти с пустыми руками. Надо бы что-то ей купить. Цветы? Нет, это казалось не совсем уместным.

По дороге назад купил в супермаркете маленький тортик в пластиковой упаковке.

— У вас так долго звонил телефон, — сказала ему старушка, поздоровавшись.

— Тут очень тонкие стены. Сейчас строят совсем не так, как перед войной…

Квартира у старушки была точно такая же, как и у них. Только ее квартиру можно было назвать меблированной. Здесь была и кровать с двумя подушками, и шкаф, и буфет. Вся мебель претендовала на звание антикварной. Видно, старушка переехала сюда из своего старого дома.

— Вы знаете, иногда я слышу каждый ваш шаг, — продолжила она, показывая взглядом на потолок. — А когда у вас звонит телефон, а я — в ванной, то мне кажется, что это мой телефон звонит. Но мне так редко звонят. Только врач и сын. Была еще подружка, тут недалеко жила, но умерла в июне. Она была старше меня, а мне ведь уже восемьдесят три!

Ник слушал ее невнимательно. Уже второе упоминание о телефонном звонке в их квартире заставило его занервничать.

— Меня зовут фрау Гуг. А вас?

— Николае, Николае Ценн.

— Вы ведь фольксдойче, да?

— Да. — Ник кивнул.

— А откуда переехали?

— С Волги.

— Ну садитесь к столу, я сейчас супчика налью!

Присев за стол. Ник потрогал пальцами белую кружевную скатерть.

Показалось, что такая же была когда-то на столе у его бабушки в Житомире.

Суп действительно был капустным. В нем кроме капусты и картошки ничего не было. Разговор шел как бы ни о чем, но старушка все время задавала вопросы, и Нику приходилось придумывать ответы. Врать было неудобно, но получалось все так естественно, словно он сам верил в то, что рассказывал.

После супа фрау Гуг, не предложив второго, сразу поставила на плиту чайник, а на стол — чашки и блюдца. Потом вытащила из упаковки принесенный Ником тортик и положила его на фарфоровую досточку.

Неожиданно раздался телефонный звонок, и Ник оглянулся по сторонам в поисках телефона.

— Идите, идите! Это у вас звонят! — затараторила фрау Гуг. — Идите, а я пока чай заварю.

Нехотя Ник поднялся из-за стола. Фрау Гуг услужливо открыла ему двери.

Специально медленно открывал ключом свою дверь, надеясь, что телефон замолчит.