Тем временем в городском руководстве Сумгаита также царили беспорядки. В этот тяжелый для страны час первый секретарь горкома партии покинул город, отправившись в отпуск по разрешению первого секретаря ЦК. Сам секретарь ЦК при этом приезжает в Сумгаит и проводит трехчасовое совещание, собрав всех руководителей заводов и предприятий, тем самым фактически «обезглавив» город в тот момент, когда толпа уже буйствовала на улицах.

Реакция Москвы на события в Азербайджане была неоднозначной. М. С. Горбачев с неохотой отнесся к предложению отправить в Сумгаит российские войска и медлил с принятием мер. По всей видимости, в Кремле не были готовы к решительным шагам. Нежелание идти на уступки кому-либо Михаил Горбачев позднее объяснял тем, что в стране на тот момент было 19 потенциальных очагов межнациональной розни, и уделять особое внимание одному из них нецелесообразно.

В те дни, когда в Сумгаите царила жестокая травля армян, кровавые события разворачивались и на их исторической родине. Армянские поселения, где жили азербайджанцы и курды-мусульмане, подверглись массовым организованным нападениям, в ходе которых не обошлось без раненых и убитых. Попытки терроризировать азербайджанское население случались в районе населенного пункта Масис и в Нахичеванской республике. Количество жертв, разумеется, не шло ни в какое сравнение с тем, что было зафиксировано в Сумгаите.

Казалось, чтобы не провоцировать дальнейшее ухудшение и без того плачевной ситуации, было достаточно четкого политического решения руководства страны, которого, однако, не последовало. Виной тому была то ли недальновидность Москвы, то ли зреющий заговор против Михаила Горбачева, то ли нерешительность самого Генерального секретаря. Как бы то ни было, Кремль стоял перед фактом: две республики вступали в братоубийственную войну, что было на руку тем, кто рассчитывал на скорый крах Союза.

Естественно, западные аналитики прекрасно понимали, что такой серьезный конфликт не может не способствовать разрушительным процессам в СССР. Однако у данных процессов была и другая подоплека.

7 декабря 1988 года Армению потрясло небывалой силы землетрясение. За считаные секунды погибли около 25 тысяч человек, полностью уничтожен город Спитак.

Но поселившаяся в сердцах людей ненависть к вражескому народу была сильнее горя. В Азербайджане тысячи людей собирали средства, чтобы помочь пострадавшим, однако Армения отказалась принять от них гуманитарную помощь. Вместе с тем в Баку нашлись люди, которые устроили фейерверк по случаю такого наказания армян. Казалось бы, здесь, в эпицентре землетрясения, среди руин и трупов не место политическим дискуссиям, но это было не так.

7 декабря 1988 года Армению потрясло небывалой силы землетрясение. За считаные секунды погибли около 25 тысяч человек, полностью уничтожен город Спитак.

На место происшествия прибыл Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев. В общении с потерпевшими глава выяснил, к своему удивлению, что даже в этот тяжелый час карабахский вопрос стоял все так же остро. Несмотря на тяжелое физическое состояние и огромные материальные утраты, проблема статуса Нагорного Карабаха продолжала волновать население едва ли не больше прежнего. Позже в прямом эфире Горбачев возмутился рвением «бородачей» к власти, имея в виду комитет «Карабах» — общественное движение в поддержку требования о передаче автономной области из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР. В дальнейшем было дано указание об аресте членов этого комитета.

12 января 1990 года радикалы из Народного фронта Азербайджана выступили по Центральному бакинскому телевидению. С телеэкрана звучали недвусмысленные заявления о том, что Баку переполнен бездомными азербайджанскими беженцами из Армении, тогда как тысячи армян жили в столице в незаслуженном комфорте. Призыв к действиям был понят с полуслова.

Сутками позже на площади Ленина — центральной площади Баку — собралось около 50 тысяч человек. Агрессивная толпа, разделившись на группы, стала методично, дом за домом, «очищать» Баку от армян. На город хлынула волна беспорядков, массовых драк и погромов. Людей выбрасывали из окон, вытаскивали из квартир и безжалостно забивали до смерти. Местных азербайджанцев предупредили: кто будет помогать армянам, тому, мягко выражаясь, несдобровать.

Кровавая история Сумгаита повторялась спустя два года. Судя по всему, и здесь погромщики подготовились к бойне заранее: они быстро и уверенно перемещались по городу, безошибочно находя и определяя своих жертв по спискам. Радикалы были вооружены обрезками металлических труб, заточками из арматуры. Вскоре становится ясно: среди погромщиков мало коренных бакинцев. Как и пару лет тому назад, во время погромов в Сумгаите, кровавое «правосудие» вершили приезжие. По словам очевидцев, внушительную часть радикалов составляли еразы — ереванские азербайджанцы, которых сами бакинцы, к слову, отнюдь не жаловали.

Однако в толпе буйствовали не только так называемые «еразы». Часто улицы громили и те, кто пострадал от армянских боевиков в Нагорном Карабахе и потому жаждал мести. Дело в том, что еще в конце 1988 года армяне начали изгонять азербайджанское меньшинство. В сельских районах совершались набеги на азербайджанские деревни, жителей жестоко избивали или убивали, а их дома поджигали. Кто успел спастись, тянулись в Азербайджан, где, как выяснится, теплый прием их также не ждал.

Настоящим бичом того времени стало похищение обеими сторонами заложников и использование мирных жителей в качестве живого щита. К концу 1988 года в сельских районах Армении были покинуты десятки азербайджанских деревень, выдворены более 200 тысяч постоянно проживавших в Армении азербайджанцев и курдов. Навстречу им потоком шли армянские беженцы из Азербайджана.

В Баку все также лютовал «черный» январь 1990 года. На улицах продолжала хозяйничать обезумевшая толпа, которой местная милиция отвечала преступным бездействием. Городским буйствам решались противостоять лишь единицы, в том числе и здравомыслящие представители Народного фронта Азербайджана. Они задерживали бесчинствующих и передавали их в руки правоохранительных органов. Кроме того, в те дни в Баку находились представители московских силовых структур, которые, однако, мало чем помогали в восстановлении порядка. Не требовалось никаких особых способностей, чтобы понять то, что было шито белыми нитками, — московским властям нужен повод для ввода войск в Баку.

К концу 1988 года в сельских районах Армении были покинуты десятки азербайджанских деревень, выдворены более 200 тысяч постоянно проживавших в Армении азербайджанцев и курдов. Навстречу им потоком шли армянские беженцы из Азербайджана.

Скорее всего, Москва не искала повода: для нее он уже был. Но Центр, как и вначале, продолжал проявлять нерешительность в отношении конфликта, всячески противясь введению войск в столицу Азербайджана. Семь дней в Баку шла настоящая кровавая резня, а местные и центральные власти все решали — что делать? Брать на себя ответственность за жизни людей никто не хотел, кивая на Горбачева, от которого ждали, наконец, решения.

Вплоть до 19 января 1990 г. в Кремле обсуждался новый вопрос — отправлять в Баку кадровые войска или нет. Тогда, казалось, был найден компромиссный и вроде бы удачный вариант: послать туда дивизию, которую сами военные назовут «партизанской». Буквально за несколько дней до ввода в Баку ее спешно укомплектовали военнослужащими, призванными из запаса. Под ружье поставили несколько тысяч резервистов из Ростовской области, Ставропольского и Краснодарского краев. Однако это решение обернулось полной катастрофой. Нестриженые, полупьяные, в шинелях не по размеру «партизаны» не имели малейшего понятия, что им предстоит пережить. Они не прошли сборы, не знали ни задачу операции, ни обстановку на месте ее проведения. За годы службы в запасе взрослые 30–40-летние мужчины уже привыкли к обычной мирной жизни с ее бытовыми заботами и разучились по-настоящему воевать. Совершенно не подготовленные к уличным боям, при первых выстрелах они оказались деморализованы и подавлены. «Партизаны» не понимали, что происходило вокруг, кто друг, а кто враг. И в руках у них было оружие. Они открывали огонь среди людных улиц, кто с испугу, кто по неосторожности, когда повсюду царили хаос и паника среди мирного населения. Такая стрельба была гораздо опаснее нацеленной: одна ошибочно выпущенная автоматная очередь тут же порождала море бездумного огня в разных концах города.