Аналогичным образом все варианты классического взгляда считают, что эмоции (вроде печали и страха) обладают различными сущностями. Нейробиолог Яак Панксепп, например, пишет, что сущность эмоций — система нейронов в субкортикальных зонах головного мозга. Эволюционный психолог Стивен Пинкер пишет, что эмоции — своего рода психические органы, аналогичные органам тела для специализированных функций, и что сущность эмоций — набор генов. Эволюционный психолог Леда Космидес и психолог Пол Экман предполагают, что каждая эмоция имеет внутреннюю ненаблюдаемую сущность, которую они метафорично именуют программой. Экмановский вариант классического взгляда, называемый теорией базовых эмоций, предполагает, что сущности счастья, печали, страха, удивления, гнева и отвращения автоматически инициируются объектами и событиями мира. Другой вариант, называемый классической теорией оценки, вставляет дополнительный шаг между вами и миром, утверждая, что ваш мозг сначала оценивает ситуацию и решает, нужно ли инициировать какую-либо эмоцию. Все варианты классического взгляда сходятся на том, что у каждой категории эмоций есть определенный «отпечаток»; они расходятся только в отношении природы сущностей[343].

Эссенциализм — та причина, по которой так трудно избавиться от классического взгляда. Он побуждает людей верить, что их чувства открывают объективные границы в природе. Счастье и печаль выглядят и ощущаются по-разному, поэтому утверждается, что они должны иметь различные сущности в мозге. Люди почти всегда не осознают, что придумывают сущности; они не могут видеть движения своих рук, когда вырезают разделяющие линии в мире природы.

Вера Дарвина в сущности эмоций, раскрытая в «Выражении эмоций», помогла выдвинуть классический взгляд на эмоции на видное место. Эта же самая вера ненароком заставила Дарвина выглядеть лицемером. Не так просто критиковать идеи (не говоря уже о том, чтобы противоречить им) одного из величайших ученых в истории. Но давайте все же попробуем.

Самая известная книга Дарвина «Происхождение видов» инициировала переворот в сознании, который превратил биологию в современную науку. Его величайшим научным достижением, удачно подытоженным эволюционным биологом Эрнстом Майром, было освобождение биологии от «парализующей хватки эссенциализма». Однако в отношении эмоций Дарвин сделал необъяснимый разворот, написав через тридцать лет «Выражение эмоций» — книгу, пронизанную эссенциализмом. Сделав это, он отказался от своих замечательных нововведений и вернулся к парализующей хватке эссенциализма — по меньшей мере в том, что касается эмоций[344].

Как видите, до того как дарвиновская теория из «Происхождения видов» стала популярной в XIX веке, царством животных правил эссенциализм. Предполагалось, что каждый вид имеет идеальную форму, сотворенную Богом, и определяющие свойства (сущности), которые отличают его от всех других видов (каждый из которых обладает собственной сущностью). Утверждалось, что отклонения от идеала возникают из-за ошибок или случайностей. Представьте это как «собачью выставку» биологии. Выставка собак (если вы никогда ее не видели) — это конкурс по определению «лучшей» собаки среди участников. Эти собаки не соревнуются между собой: судьи сравнивают их с гипотетической идеальной собакой, чтобы узнать, какой из участников ближе всего к идеалу. Например, для золотистых ретриверов судьи сравнивают всех конкурсантов с идеальным образом золотистого ретривера. У собаки правильный рост? Ее конечности симметричны? Морда прямая, плавно сопряженная с черепом? Шерсть густая, плотная, блестящая, золотая? Любые отклонения от идеальной собаки считаются ошибкой, и собака с наименьшим количество ошибок побеждает. Точно так же влиятельные мыслители XIX века представляли мир живых существ одной большой собачьей выставкой. Если вы смотрите на какого-то золотистого ретривера и видите, что его шаг длиннее среднего, то шаг слишком велик по сравнению с идеалом или даже неправилен[345].

Затем появился Дарвин, который сказал, что вариации внутри какого-то вида, такие как длина шага, не являются ошибками. Наоборот, вариаций следует ожидать и они значимо связаны с окружающей средой для этого вида. Любая группа золотистых ретриверов обладает разнообразной длиной шага, и каждая из них обеспечивает функциональное преимущество при беге, подъеме в гору или при охоте. Особи с шагом, лучше всего подходящим к окружающей среде, проживут больше и дадут больше потомства. Такова дарвиновская теория эволюции в действии. Процесс известен под названием естественного отбора, а иногда формулируется как «выживает сильнейший». По Дарвину, каждый вид является понятийной категорией — группой уникальных особей, которые отличаются друга от друга, но никакой сущности в основе нет. Идеальной собаки не существует — это просто статистическая сводка по многим различающимся собакам. Для каждой особи в этой группе нет необходимых, достаточных или даже типичных черт. Это наблюдение, известное как популяционное мышление, является центральным для дарвиновской теории эволюции[346].