– Ответь, Итвара, ты осмелился бы покинуть Сатру? Уйти за Стену? - наконец спросил Дайк. - Если бы я обещал тебе помощь и защиту там, в Обитаемом мире?

Но он, свободомыслящий Итвара, непонимающе вскинул брови:

– Там же скверна!.. - и недоуменно повел плечом. - Уйти в мир - значит стать человеком, небожитель не должен себе подобного позволять.

Дайк рассчитывал на поддержку Сатвамы. Ему помнилась их встреча, когда Справедливый, страдая от болезни печени, откровенно и зло выкладывал свои соображения о Сатре.

На этот раз тирес был совсем здоров. Его мать пришла с женской половины и, грузно переваливаясь, начала накрывать на стол. Сатвама постарался принять Сияющего радушно.

На столе у тиреса была овощная похлебка, вареное постное мясо и сильно разбавленное вино: Сатвама ел теперь только то, что позволила ему Гвендис.

– Всего наилучшего твоей утешительнице, - начал он разговор. - Она совсем подняла меня на ноги.

– Я передам, она будет рада, - ответил Дайк.

– Так что ты задумал, Сияющий? - приступил к делу Сатвама. - Надо сказать, на состязаниях ты наговорил немало странного. Но, боюсь, тебе не выехать на одних вещих снах, - доверительно добавил он. - Тебе не хватает твердого знания Приложений. Дело может кончиться тем, что ты допустишь грубую ошибку в толковании, и тебя поднимут на смех. Видишь ли, Дэва, наши споры до того бесплодны, что поймать противника на ошибке, хотя бы на оговорке, на незнании какого-нибудь стиха - единственный способ его опровергнуть. Тебя в первую очередь попробуют выставить невеждой, в твоих речах станут искать неточность, пусть даже в самом несущественном замечании.

– Я как раз в эти дни читал Приложения и Свод, - сказал Дайк. - Просыпался и засыпал над ними. Свод не очень большой, я одолел его за полтора суток. Но Приложений целые горы. Я сидел у Итвары и даже боялся, что мешаю ему: и ел, и последние дни даже ночевал у Учтивого.

– И что? - усмехнулся Сатвама. - Голова гудит, как с попойки, а Приложений еще непочатый край?

– Верно, - сознался Дайк. - На них уйдут годы, даже если не спать ночами.

– У Итвары много собрано, - подтвердил тирес Сатвама. - Заслуга отца, конечно: сам Учтивый мало в чем преуспел. Но надо отдать должное: Итвара действительно все это прочел, хоть, может, и не выучил наизусть, но, по меньшей мере, знает, где какую строчку искать…

– Нет, - остановил его Дайк. - Я не стану проповедовать еще одно учение на основе Приложений и Свода. Тиресам кажется, свет клином сошелся на ваших писаниях, - продолжал он. - Без них не бывает ни истины, ни правоты. Но я слыхал, не каждый небожитель хорошо знает писание, не каждый всей душой предан тиресу и живет только тем, что ему говорят. Не может же быть, чтобы надежды и мысли всех и впрямь сводились только к спорам о чистоте и страху оскверниться! Сколько есть в Сатре небожителей, которые просто живут на этой земле, мерзнут, голодают, выживают зимой, им особенно некогда и задуматься, почему тиресы враждуют и за что дерутся. Спроси их, чем отличается учение Тесайи от учения Дварны, - никто толком не скажет, а если б и понимали - куда им приложить это в их суровой и темной жизни? Вот о них-то я и думаю сейчас.

Сатвама напрягся:

– Что у тебя на уме, Сияющий?

Дайк решительно произнес:

– Отстроить Сатру заново. Для этого нужны рабочие руки. «Очистительную неделю» надо отменить.

– Что? - с легкой усмешкой протянул тирес.

– Эти камни, - Дайк мотнул головой на каменную стену покоя, - добывали когда-то в каменоломнях и везли сюда от самого Альтстриккена пленные люди. Они только и знали, что молотки, да клинья, да кайла. Когда Сатра была построена, их засыпали заживо в штольнях. Но гибель разве была для них в новинку? Голодные, израненные, в обносках, они пробили гору и достали камень, из которого потом встала прекрасная Сатра, достали золото, серебро и железо. Но человек не вправе был входить в Сатру, чтобы не осквернить ее землю. В границах царства небожители делали все сами. Были ремесла, которыми занимались даже цари. Йосенна была искусной швеей. Когда царевна полюбила Белгеста, она своими руками сшила для него всю одежду. А Бисма был зодчим. Он сам руководил стройкой Стены Бисмасатры и собственного дворца. Дасава Санейяти - музыкант. Он играл и пел для других небожителей на пирах. Сейчас вам трудно представить, как будущий царь Дасавасатры играет и поет на праздниках! Но тогда для небожителей это было почетное дело. Ваши предки развели здесь сады, вымостили улицы, засеяли землю.

Мы тоже должны начать это делать, - убежденно повторил Дайк. - Строительство вернет Сатре все. Станем сильными и умелыми, станем бесстрашными, как те. Все остальное наладится само, потому что, когда мы станем такими, мы и сумеем понять, что такое истина.

Дайк выговорился, это давно накипело у него на душе.

Сатвама глубоко задумался, исподлобья поглядывая на смолкшего собеседника. «А странный, - мелькнуло у него, - пошел слух: что это и есть сам Дасава…»

– Ты ждешь, что я поддержу тебя, Сияющий? - спросил тирес. - Дай подумать… Твои мысли не новы. Время от времени в Сатре начинаются похожие разговоры. Все сложнее, чем кажется тебе, чужаку. По-твоему, мы перестанем сокращать число рабов, а будем заново осваивать одичавшие земли Сатры. Что ж, рабы еще больше размножатся. Мы, свободные, наконец просто растворимся среди них. Кроме того, ты правильно заметил, тирес Дэва: «Строительство вернет Сатре силу, мастерство и бесстрашие». В древности люди-рабы добывали для нас мрамор и золото, а потом среди людей родился Белгест. Хочешь, чтобы второй Белгест родился прямо в Сатре? - Сатвама говорил размеренно, неторопливо, подчеркивая голосом те слова, которые казались ему особенно важными. - Своими войнами, своим строительством - своим примером - наши предки невольно учили людей, как сражаться и возводить города. Теперь мы на свою голову научим собственных рабов?

Дайк сидел за столом, подавшись вперед и не пропуская мимо ушей ни одного слова.

– Рассуди сам, Сияющий, - продолжал тирес Сатвама. - Ты сказал, что не станешь проповедовать новое учение на основе Приложений и Свода. Ты твердишь, что строительство Сатры сделает нас лучше, и мы «сумеем разобраться, где истина»! Но этим ты предлагаешь пересмотреть саму нашу веру. Это костяк нашей жизни. Без веры, как любит говорить этот болтун Одаса, в наших душах воцарится тьма и безумие.

– Что же именно случится, если кто-то потеряет веру в Жертву и страх оскверниться? - упрямо переспросил Дайк.

– Что? - Сатвама на мгновение плотно сжал губы. - Про Тесайю я тебе в прошлый раз говорил? Что он зверь?

Дайк кивнул.

– Так вот, в каждом живет такой или иной зверь. И если сейчас вера в Жертву как-то сдерживает этого зверя в нас… то без веры он вырвется на свободу. Элеса! Вот пример небожителя с окраин, который потерял страх. А если все они потеряют страх? Тогда от нищеты, скуки, однообразной жизни они пойдут развлекаться с нашими женщинами, резать, убивать. Прежде всего они разгромят дома тех, у кого хоть что-то есть. Начнут, может, с Тесайи или с меня - кто побогаче. Ведь если Жертва не придет, чтобы осудить недостойных и вернуть сияние достойным, тогда можно все! Все можно, всем равно один путь… кстати, а куда путь? Навеки в подземное царство? - насторожился Сатвама. - В Ависмасатру?