– Не с контрабандой, случайно? – спросил я. – Мне рассказывали, что он предпочитал не рисковать по-крупному, но, если появлялась возможность подзаработать, охотно помогал таким парням, как ты. За соответствующее вознаграждение, конечно.

– Бывало и такое, – кивнул мой собеседник. – Только последний раз я работал с Крамером до своего возвращения в Европу, с тех пор я о нем ничего не знаю. Но плохого я о нем сказать не могу. На его слово можно положиться, своего этот парень не упустит, язык за зубами держать умеет.

– Мне нужно с ним встретиться.

– Видишь ли, mon ami… В Квебек нужно направляться поздней весной или летом, в крайнем случае в начале осени. И тем более не сейчас, когда начались боевые действия между французами и англичанами.

– Но если мне позарез туда нужно?

– Тогда единственный вариант – как можно скорее уйти в Луисбург, так называется единственный незамерзающий порт в Новой Франции, оставшийся за французами. Чем позже ты туда уйдёшь, тем опасней будет переход. Зимние шторма – это что-то, да и англичане будут останавливать все подозрительные суда. Если смогут, конечно. А в Луисбурге придется подождать, пока залив Святого Лаврентия покроется достаточно толстым льдом – это произойдет ближе к началу-середине января. И тогда на санях по заливу и реке Святого Лаврентия. Не самое приятное путешествие, скажу тебе сразу.

– Да ладно, в России так и путешествуют. Мне не впервой.

Шарль подумал и неожиданно предложил:

– Послезавтра на рассвете из Ритцебюттеля в Луисбург уходит один корабль. Точнее, по документам он идет в Бостон – это на случай, если его остановят англичане, – но в последний момент заберет несколько севернее.

– А где этот Ритцебюттель?

– В устье Эльбы, там, где она впадает в Северное море. Завтра с утра туда идет один из моих кораблей, к обеду будешь там.

– Понятно. И сколько это мне будет стоить? Я имею в виду из Гамбурга в Луисбург?

Цена, которую назвал Карл, чрезмерной не была – все-таки мы с ним давно ведем дела, но все равно немаленькой, и он даже извинился:

– Видишь ли, Анри, риск довольно-таки высок, так что и расценки соответственно выше, чем обычно.

Шарль настоял на том, чтобы я заночевал у него, а с утра довёз меня до пирса, где стояла небольшая речная плоскодонка, которая, как и было обещано, доставила меня в Ритцебюттель примерно за восемь часов. Один из матросов с плоскодонки довёл меня до «Фортуны» – так именовался корабль, уходивший в Луисбург, – и, попросив меня немного подождать, переговорил с капитаном. Вернулись они вдвоем, и капитан мне сказал:

– Господин Краузе, не отказались бы вы разделить со мной мою скромную трапезу? А через час будет готова ваша каюта.

Так я и отправился в Луисбург. Корабль действительно оправдал свое название – шли мы весьма споро, ветер все время был попутным, и мы ни разу не попали в шторм, хотя не раз и не два проходили мимо обломков кораблей, свидетельствовавших о том, что незадолго до нашего прохода шторм все-таки был. Нас действительно один раз остановили англичане, но, узнав, что мы из Гамбурга и увидев документы, по которым наш груз шел в Бостон, даже не стали обыскивать корабль, а пожелали нам счастливого пути. И сегодня утром мы пришли в Луисбург.

Вступив на земную твердь, я прямым ходом двинулся в ближайший кабак. Во-первых, после всего пережитого мне хотелось как следует выпить. А, во-вторых, именно в таких заведениях можно разузнать то, ради чего ты прибыл в этот забытый богом и людьми городишко.

Мне повезло – в кабаке оказалось неплохое виски, и от желающих выпить за мое здоровье не было отбоя. И один из них, некто Жан Керуак, вспомнил, что видел недели две назад Михеля Крамера.

– Это было в Квебеке, мой друг – два дня назад я вернулся оттуда последним в этом сезоне кораблем. Мсье Крамер шел по улице с неким человеком почтенного вида, и они разговаривали на каком-то варварском наречии. Я еще подумал, что Крамер, имея дело с индейцами, выучил один из языков краснокожих.

Я возликовал. Название корабля до сих пор приносило мне счастье – Фортуна в очередной раз повернулась ко мне своим лучезарным лицом. Крамер в Квебеке, и человек, с которым он беседовал, наверняка один из тех русских, о которых мне велено разузнать. Более того, Керуак рассказал мне, что контора Крамера имеется и в Луисбурге, и объяснил, как ее найти.

Но, как оказалось, я рано радовался. Контора действительно имелась, и нашел я ее практически сразу – несмотря на изрядное подпитие, мон ами Жан мыслил очень четко. Но агент Крамера заявил мне, что мсье Крамер в Квебеке, и если я хочу его видеть, то могу отправиться туда. Но адрес мне дать отказался – мол, я не знаю, кто вы такой, а если вы по делу, то поговорите со мной.

Я попробовал подкупить помощника Крамера, но тем самым лишь чуть было не испортил все дело. Меня чуть было с позором не выставили за дверь, и лишь мое клятвенное заверение, что я прибыл издалека с весьма серьезным предложением к мсье Крамеру, немного успокоили молодого человека, который так рьяно защищал своего хозяина. Я оставил записку в конторе купца. В ней я сообщал о том, что мне непременно следует увидеться с Крамером, и для подобного рандеву имеются очень важные причины. Но о них я могу сообщить лишь при личной встрече.

– В таком случае, мсье, как только откроется санный путь в Квебек, я отправлю туда человека, который сообщит хозяину о вашем пожелании. Рекомендую вам проехать вместе с ним, и если мсье Крамер захочет с вами говорить, то он передаст вам о месте встречи через этого человека. Если же нет… – и он типично французским жестом развел руками.

– А когда он будет, этот ледостав?

– В этом году, похоже, довольно рано, и лед уже начал формироваться. Думаю, недели две, и можно будет отправляться в путь. Вы где остановились?

– Пока нигде.

– Рекомендую вам «Колесо фортуны». Скажете, что от Леблана – это моя фамилия.

«Опять фортуна», – подумал я… и отправился побыстрее в этот отель, чтобы не расставаться с сей капризной дамой, которая в этот раз оказалась ко мне благосклонной.

В «Колесе фортуны» оказалось тепло, кормили хорошо, а что деньги за постой брали не самые маленькие, так это все равно платить не мне – я вел счет всем своим затратам для Манштейна, признаюсь, несколько даже их завышая (а