минут подготовки каждое утро только для того, чтобы выглядеть менее привлекательной, чем я была.

Донна Тернер, моя мать, кумир моего детства и женщина, которая сочувствовала всем и каждому, включая плодовых мух, распахнула дверь и чмокнула меня в щеку влажным поцелуем.

— Привет, Несси. Заходи. Я готовлю полдник.

Я прокралась внутрь, немного уязвленная тем, что она ничего не сказала о моем наряде.

На днях, когда Габриэлла появилась в доме Круза, ведя себя как женщина, готовая сварить кролика (если вы не поняли — поздравляю, вы молоды), я решил, что пора перестать давать этому городу причину ненавидеть меня и упаковала всю одежду, которую он купил для меня, пообещав носить только ее.

Позже тем же вечером я запихнула всю свою одежду проститутки в черные мешки для мусора и повторно пожертвовала их. Я не могла рисковать, когда они были рядом. Я не хотела снова выглядеть так, как этот город хотел, чтобы я выглядела.

— Где Бир? — Мама проплыла на кухню и вернулась к ассортименту, который она приготовила на прилавке, из молодой моркови, сельдерея и сырой брокколи с обезжиренной заправкой ранчо в центре.

Официальный предсвадебный завтрак Тернер, обед и ужин, как мне сказали.

Ответ на ее вопрос заключался в том, что Бир играл с Крузом в видеоигры у себя дома. Поскольку ни одна уважающая себя мать-одиночка не отпустит угощение без еды, к монументальному событию была приложена оговорка.

Роб действовал мне на нервы, звонил почти каждый день, умолял о встрече с Биром и мной. Развозил продукты, чеки, подарки и, как я подозревала, — если я не признаю его в ближайшее время, — случатся человеческие жертвоприношения.

По сути, я сказала Биру, что он может тусоваться со своим новым взрослым другом Крузом, если тот согласится встретиться со своим отцом, пусть даже всего на час, в безопасности нашего бунгало, а я буду сторожем.

Было ли это самым этичным поступком? Нет.

Использовала ли я это как обучающий момент? Также нет.

Было ли мне плохо по этому поводу? Нисколько.

Бир вырос без отца, в условиях финансовых и культурных трудностей, поскольку он был моим сыном, и его мышца прощения отсутствовала. Я знала, что ему нужно немного согнуть ее, чтобы заставить ее работать.

И как бы я не любила Роба — а я действительно, искренне ненавидела его всем своим черным, холодным сердцем — нельзя было отрицать, что он честно пытался загладить свою вину перед Биром.

Роб оставил подарки для Бира на крыльце. Все время. Подарки Бир полностью игнорировал, пока занимался своими делами. В пацане было холоднее, чем в продуктовом отделе «Costco».

Я не знала, должна ли я быть впечатлена или обеспокоена.

— Бир с другом. — Я оперлась бедром о кухонный шкаф и сунула в рот маленькую морковку.

— Как у него дела с Робом?

Мама открыла холодильник и достала свежую клубнику на десерт. Мне показалось ироничным, что Тернеры официально перешли на хомячью диету, поскольку они так же хорошо поедали своих детенышей.

— Он пока не ладит с Робом, но мы говорим о том, что Бир встретится с ним за ужином в ближайшем будущем.

— Ты должна дать этому человеку шанс. — Мама закрыла ногой холодильник, ополоснув клубнику в воде с солью в раковине, чтобы смыть всю грязь. — Я говорила тебе, что на днях он помог твоему отцу со спущенной шиной?

— Всего около семнадцати раз.

— А на прошлой неделе он заходил ко мне со свежими цветами и спрашивал, как бы мы себя чувствовали, если бы он пригласил тебя на свидание.

Я издала низкий свист. 

— А еще говорят, что рыцарство мертво.

— Давай, Несси, давай поговорим по-настоящему. Ты действительно не можешь сделать намного лучше, чем он. У него постоянная работа, он по-прежнему красив, и он отец твоего сына. Почему ты такая упрямая? Ты высказала свою точку зрения. Он ждет тебя уже несколько недель. Он уже достаточно долго сидит в собачьей конуре.

— Он мне неинтересен.

— Однако он, кажется, готов к обязательствам.

— Он дважды разведен, мама.

— Третий раз очарование.

Я не должна была обижаться, учитывая все то, что мама говорила обо мне за эти годы, но я обиделась. Полная уверенность, с которой она сказала, что я никогда не смогу добиться большего успеха, чем Роб, прямо поразила меня.

Но недостаточно, чтобы сказать ей, что я встречаюсь с заветным честным гражданином Фэрхоупа.

— Я лучше умру в одиночестве, чем снова сойдусь с Робом.

— Ну, это просто прекрасно. Она захлопнула бедром кухонный шкаф. — Потому что, по-видимому, тебя ждет именно такая судьба.

Наша беседа была прервана бурей в образе моей младшей сестры, которая распахнула входную дверь с такой силой, что она соскочила с петель, и закатилась так, словно все в городе пнули ее щенка.

Она была красной, потной и жужжащей. Ее платье было наполовину разорвано в поспешном побеге, а коса распустилась. Я никогда не видела, чтобы моя сестра выглядела хуже, чем здоровая церковная девушка, которой она была, так что, естественно, это заставило меня задуматься.

— Где она? — завопила моя сестра, отбрасывая коробку со свадебными подарками, которая стояла у нее на пути (я, естественно).

Она смотрела налево и направо, ища объект ярости. Она сосредоточилась на мне, скаля зубы, как бешеное животное.

Она протопала на кухню, не удосужившись ответить на крик моей матери, и бросилась между нами, пытаясь обнять Тринити или, может быть, просто помешать ей вырвать каждый волос с моей головы.

— Вот она. Теннесси Тернер. Объект желания каждого человека.

Это казалось маловероятным способом начать разговор с кем-то, кого вы хотели поблагодарить за всю их тяжелую работу на вашей свадьбе, но я все еще оставалась непредвзятой.

Вы никогда не знали, когда кого-то может поразить осознание того, что вы готовы отказаться от мира ради него.

Не желая выглядеть взволнованной, я повернулась и наполнила стакан водой из-под крана. Я напомнила себе, что не сделала ничего плохого ( кроме Круза ). Что бы это ни было, это было простое недоразумение ( кроме Круза ), и что мне нечего было скрывать (также, кроме Круза ).

Сделав несколько быстрых вдохов, я повернулсь к ней лицом.

— И тебе привет, сестричка. Хочешь увидеть соломенные корзины, которые я сделала для цветочниц? Я завязала в них цветы. Я подумала, что это приятное прикосновение.

— Нисколько. Позволь спросить у тебя кое-что. — Кричащая улыбка исказила ее лицо. Дразнящий, злой и неправильный. Как будто кровью накрасили. Она скользнула ко мне, как змея, готовая нанести удар. Паника сдавила мне горло. — Помнишь, когда ты бросила школу? Когда ты была беременна? И все в школе издевались надо мной, набивали мой шкафчик презервативами и обзывали меня из-за