Лицо Изабель Оберхаузер оставалось бесстрастным. Если отец Доротеи был беззаботным, любящим, теплым, то ее мать оставалась дисциплинированной, холодной и равнодушной. Ее и Кристл вырастили няни, и девочки всегда страстно желали внимания матери, постоянно боролись за те минуты, что она проводила с ними. Эта конкуренция, как всегда думала Доротея, составляла большую часть их вражды — каждая дочь желала быть особенной, и осложнялось все это тем фактом, что они были близнецами.

— Это для тебя только игра? — спросила она мать.

— Это гораздо большее. Настало время, и мои дочери выросли.

— Я презираю тебя.

— Наконец-то. Гнев. Если это чувство удержит тебя от совершения глупых поступков, тогда, ради бога, ненавидь меня.

Доротея достигла своего предела и двинулась к матери. Но между ними тут же возник Ульрих. Ее мать подняла руку и остановила его, как будто он был хорошо дрессированным животным. Хенн отступил назад.

— Что ты собираешься сделать? — спросила ее мать. — Ударить меня?

— Если смогу.

— И это поможет получить тебе то, чего ты хочешь?

Вопрос остановил Доротею. Негативные эмоции ушли, оставляя вместо себя только чувство вины. Как всегда.

Победная улыбка появилась на губах ее матери.

— Ты должна меня слушаться, Доротея. Я вправду приехала сюда, чтобы помочь.

Вернер внимательно наблюдал за ними, выражение настороженности не сходило с его лица. Доротея кивнула в его сторону.

— Ты убила Вилкерсона и сейчас даешь мне в помощь его. А Кристл сохранит своего американца?

— Это было бы нечестно. Хотя Вернер твой муж, но он все же не бывший американский агент. Я разберусь с этим завтра.

— А откуда ты узнаешь, где Коттон будет завтра?

— В том-то и дело, дитя. Я точно знаю, где он будет, и собираюсь тебе это сказать.

* * *

— Ты защитила две кандидатские по истории и все же завещание Эйнхарда стало для тебя проблемой? — спросил Малоун у Кристл. — Вернись к реальности. Ты уже знала все это.

— Этого я не буду отрицать.

— Я был просто идиотом, когда позволил вовлечь себя в центр этого бедствия. За прошедшие двадцать четыре часа я убил трех человек, и все из-за вашей семьи.

Кристл села на один из стульев:

— Я смогла разгадать ребус только до этого места. Ты прав. Это было сравнительно легко. Но для человека Средневековья это было невозможно. Тогда было так мало грамотных людей. Должна признаться, что я просто хотела тебя проверить и убедиться, что ты хорош.

— Я прошел твой тест?

— На отлично.

— Но только те, которые оценят трон Соломона и грешность Рима, найдут свою дорогу на небеса. Это следующая часть загадки. Итак, где это?

— Хочешь верь — хочешь — нет, но я не знаю ответа. Я остановилась на этом месте три дня назад и вернулась в Баварию.

— В ожидании меня?

— Мама позвонила мне домой и рассказала, что планирует сделать Доротея.

Коттону нужно было кое-что уточнить.

— Я нахожусь здесь только из-за своего отца. Я остался, потому что кто-то очень сильно обеспокоен, узнав, что я все-таки достал этот отчет, и о чем сразу же стало известно в Вашингтоне.

— Я в любом случае не стала фактором, повлиявшим на твое решение?

— Один поцелуй ничего не меняет.

— А мне показалось, что тебе понравилось…

Пришло время определить реальное положение вещей. И поэтому Коттон повернулся спиной к Кристл и бросил, не оборачиваясь:

— Поскольку теперь мы знаем часть отгадки, мы можем решить головоломку отдельно друг от друга.

Малоун направился к дверям, но остановился возле трупа. Скольких людей он убил за эти годы? Слишком много. Но у него всегда была причина. Бог и страна. Долг и честь. А что на этот раз?

Он оглянулся на Кристл Фальк, которая все так же сидела в пустой капелле. И захлопнул за собой дверь.

Шарлотт

17.20

Стефани и Эдвин Дэвис прятались в лесу в пятидесяти ярдах от дома Герберта Роуленда. Хозяин приехал пятнадцать минут назад и тут же зашел в дом. В его руках была коробка с пиццей. Он почти сразу вышел во двор и взял три бревна из поленницы. Теперь из грубо сделанной каменной трубы поднимался сероватый дымок. Да, подумала Стефани, вот бы и ей развести сейчас костер…

Они потратили пару часов, покупая дополнительную зимнюю одежду, теплые перчатки и шерстяные шапки. Не забыли и про еду и напитки, а затем вернулись и заняли позицию, с которой можно было безопасно наблюдать за домом. Дэвис сомневался, что киллер вернется раньше наступления ночи. Но они решили, что лучше прийти намного раньше, чтобы не рисковать.

— Он ждет темноты, — сказал Дэвис шепотом.

Хотя деревья блокировали ветер, но с наступлением вечера сухой воздух становился все холоднее с каждой минутой. Тьма медленно укрывала их, лишая желания двигаться и говорить. Новую одежду они купили в специальном охотничьем магазине, каждая ее деталь была продумана и высокотехнологична. Стефани ни разу в жизни не охотилась и чувствовала себя немного странно, когда ее примеряла. Магазин располагался около одного из высококлассных шопинг-моллов Шарлотт.

Они разместились у корней мощного вечнозеленого дерева на перине из сосновых иголок. Стефани чавкала батончиком «Твикс». Конфеты были ее слабостью. Один ящик ее стола в Атланте был доверху забит сладкими соблазнами.

Нелл до сих пор не была уверена, что они поступают правильно.

— Мы должны были позвонить в разведывательное управление, — прошептала она.

— Ты всегда так неуверена и ко всему так негативно относишься? — спросил ее Дэвис.

— Тебе не следовало отказываться от моей идеи так быстро, — возразила Стефани.

— Это моя битва.

— Кажется, и моя тоже.

— Герберт Роуленд в беде. Он ни в коем случае не поверит нам, если мы постучимся в дверь и выложим ему все, что знаем. Не поверит он и ребятам из разведывательного управления. У нас нет никаких доказательств.

— Не считая того парня, побывавшего у него сегодня в доме.

— Какого парня? Кто он? Скажи мне, что мы знаем о нем?

Этот козырь она не смогла побить.

— Мы собираемся поймать его в момент совершения преступления.

— Потому что ты думаешь, что он убил Милисент?

— Это сделал он, — убежденно заявил Эдвин.

— Как насчет того, чтобы рассказать мне, что здесь вообще происходит? Милисент не имеет никакого отношения к погибшему адмиралу, Захарии Александру или операции «Высокий прыжок». Это что-то большее, чем просто личная вендетта.