А нарастание угрозы войны ощущалась все острее. В конце апреля Германия стала часто отказывать в приеме советских поездов на станцию Тересполь (напротив Бреста) и они целыми сутками простаивали у границы и этому произволу немецкие власти не давали никакого объяснения. Такие факты имели место 24, 26, 28, 29 апреля, 5 и 15 мая и советская разведка вскоре донесла в Москву, что истинная причина срыва пассажирских и грузовых перевозок из Германии в СССР и обратно состояла в том, что в это время в сопредельные с советской границей районы перебрасывались крупные военные силы, участвовавшие в нападении на Югославию и Грецию.[346]

Внезапности войны, о которой не уставал предупреждать Сталин, народный комиссар обороны маршал Тимошенко и его заместители не придали должного значения; они оставались привержены один раз избранному методу — отразить возможное вторжение войск противника с помощью контрнаступательных операций и этому способу ведения боевых действий учили войска, не опробывая другие. Командующие и штабы приграничных и внутренних округов весной 1941 года, как и все предыдущие годы, отрабатывали на учениях не оборонительные операции, а наступательные, с выходом войск на реку Висла[347]. В указаниях НКО СССР (в директиве № 503138оп «О задачах оперативной подготовки высшего командного состава и штабов на 1941 год) требовалось к 1 июля закончить изучение и отработку фронтовых и армейских операций, а к 1 ноября — оборонительных операций[348]. В силу таких указаний все приграничные округа учились не обороняться, а проводить контрнаступательные операции, и чтобы сократить время для нанесения таких контрударов в приграничных округах большая часть сухопутных сил и авиации, с согласия наркомата обороны, располагались как можно ближе к государственной границе. Военное руководство рассчитывало дивизиями первого эшелона, дислоцированных непосредственно у государственной границы, отразить удар врага любой силы, а вводом в сражение приграничных механизированных корпусов, а вслед за ними и фронтовых резервов отбросить противника к границе, а в последующем перенести боевые действия на территорию противника.

В Наркомате обороны внимательно отслеживали войну Италии и фашистской Германии с Грецией и Югославией, и когда она закончилась — пристально следили за начавшейся переброской германских войск в Польшу, Австрию, Венгрию и Румынию. Перебрасываемые в эти страны немецкие дивизии и корпуса располагались на удалении 150–300 километров от советской границы с таким расчетом, чтобы пехотные за трое, а танковые дивизии за сутки до начала войны могли сосредоточиться для нападения на Советский Союз. Величайшая скрытность, обман и дезинформация окружали все мероприятия, связанные с переброской фашистских войск с Балкан к границам Советского Союза. В подготовку к войне с Советской Россией были посвящены лишь фашистские заправилы во главе с Гитлером; германскому народу и армии изо в день внушалась опасность нападения англичан и русских и от них неизменно требовалось самоотверженное отношение к труду и наивысшая готовность к отражению нападения ненавистных врагов. В воюющей стране это было делать несложно.

Совсем иная обстановка складывалась в Советской России. Она демонстрировала всему миру созидательный труд, стремление к миру и все свои приготовления к отражению возможной агрессии русские должны были тщательно координировать с целями своей внешней и внутренней политики. Успешно выполнялись планы третьей пятилетки. Она смогла продолжаться только три с половиной года — война оборвала ее созидательный ритм. Но за это время были введены в строй 3000 новых заводов, шахт и других предприятий, то есть, примерно вдвое больше, чем за всю первую пятилетку. В строительном секторе за 3,5 года было построено жилых домов общей площадью 42 млн. кв. м, столько же, сколько было сдано за все годы второй пятилетки. За это же время было построено 5325 школ, детских садов на 98,4 тыс. мест, больниц на 27,7 тыс. коек.[349]

Безоговорочно выполняя все торговые обязательства, Сталин умудрился перед войной закупить у германских ВВС ее новейшие боевые самолеты и Гитлер, давший личное разрешение на их покупку, считал это верхом политической прозорливости и обмана русских при явной подготовке вермахта к войне. Однако он просчитался. Сталин, готовясь к войне, вместе с конструкторами, успел перенять конструкторскую новизну германских боевых самолетов и их вооружения, и своевременно внедрить в свою авиапромышленность.

В начале июня германские оккупационные власти в Польше издали распоряжение о подготовке населения приграничных районов и вспомогательных служб к войне. А 15 июня последовал приказ — всем жителям пограничных сел до 4 часов 18 июня эвакуироваться от границы в тыл до трех километров, а на некоторых участках жители отселялись до двадцати километров в глубь польской территории[350].15 июня главное командование гитлеровского военно-морского флота отдало приказ уничтожать советские подводные лодки при их появлении к югу от линии Мемель — южная оконечность острова Эланд. Для маскировки действительных причин возможного потопления или повреждения советских подводных лодок, гитлеровское командование заранее решило в таких случаях заявлять, что его корабли считали себя «имеющими дело с англичанами»[351]. Еще до начала войны немецкие подводные лодки военно-морской группы «Север» были развернуты на вероятных курсах движения наших кораблей и судов, разведывали их режим плавания, вели наблюдение за узлами морских сообщений, выходами из военно-морских баз. Советские корабли обнаруживали их, так своевременно была замечена постановка немецким и финским флотом минных заграждений в акваториях Балтийского моря, сопрягаемых с советскими базами и гаванями[352]. В период с 16 по 20 июня немцы установили минные заграждения между Мемелем и южной оконечностью острова Эланд. Кроме того, минные заграждения были установлены на подходах к портам и базам Мемель, Кольберг, Таллин, Либава и Виндава. Шведское военно-морское командование в это же время, совместно с финским, преградило минами вход в Ботнический залив.[353]

Первыми, кто замечал начало враждебных действий со стороны германского командования, были пограничники и в начале июня все подразделения пограничных войск западных округов были приведены в повышенную боевую готовность, а заставы усилены за счет маневренных групп и тыловых подразделений. 16 июня пограничные отряды получили распоряжение: с возникновением военных действий перейти в подчинение командования Красной Армии. 20 июня были отданы приказы об усилении границы. В этой связи отменялись все плановые занятия, личный состав отзывался со всех сборов, на линейных заставах выходные отменялись. 21 июня в 21 час 30 минут на всех пограничных заставах западных особых округов решением наркома НКВД Л. Берии была введена полная боевая готовность.[354]