Володя молчал, и тогда Виктор продолжил:

— Что у тебя с ней? Не клеится?

— Зачем я ей нужен?

— А черт их разберет, этих баб, что им вообще по жизни нужно.

— Ты говорил, что деньги.

— Не помню. Может быть. А может, что-то еще. А, Насть?

— Оставь ребенка, — сказал Володя, но девочка, слушавшая внимательно, обняла отца за шею и ответила тоненьким голоском.

— Мне нужен папа.

— Вот так, — похлопал брата по плечу Виктор, и Никитка, засмеявшись, тоже начал хлопать его по плечу и обнимать за шею, отталкивая сестру.

А тем временем РУБОП через своих осведомителей получили наводку о перевозке партий наркотиков на московский склад Карелина. Где этот склад, в РУБОПе не знали, оставалось только ставить заслоны по большому кольцу. Операция проводилась масштабно, были задействованы силы ФСБ и московского спецназа.

Два грузовика «Шеви-Пикап», с фирменными знаками кока-колы на бортах, расстреляв останавливающий их усиленный наряд ГАИ, по Новорязанскому шоссе свернули на Волгоградский проспект, потом на улицу Скрябина, дальше шло Кузминское кладбище, а за ним — похоронная фирма. Возле склада досок и дешёвого материала для памятников, пикапы остановились. Оперативники потеряли их и метались по ночному шоссе, пока группа Медведева не получила приказ обследовать район кладбища. Пикапы они обнаружили сразу, увидев издалека загоревшие и снова потухшие в темноте фары. Два «Джипа» и «Форд» помчались туда.

Оперативники в бронежилетах, вооруженные укороченными автоматами, выскочили из резко затормозивших машин.

— Сдавайтесь! — закричал Медведев. — Вы окружены. Сопротивление бесполезно.

Пока он говорил это, те, кто был на складе, сориентировались и открыли стрельбу. Группа Медведева рассыпалась, окружая здание и очередями преграждая противникам путь к отступлению. Они лишь удерживали тех, не давая разбежаться, пока не пришло подкрепление. После двух часов бесполезной стрельбы, засевшие на складе сдались. Из двадцати двух человек боевиков убито было четверо, остальные: и раненые и невредимые, были отвезены в изолятор. В ту же ночь взяли Кухаревича, владельца склада и похоронной фирмы.

Кононову приказали передать дело в прокуратуру, и он сделал это с видимым облегчением. После смерти Кокорина, он стал удивительно покорным и только желал дожить до пенсии.

Медведев возвращался из прокуратуры на служебной машине, когда увидел в переулке на обочине стоявший с поднятым капотом «Опель-корса» Ксении Образцовой и склонившегося над мотором Радика. Медведев попросил водителя остановиться и вышел из машины, направляясь к ним. Кончалась холодная промозглая осень, моросил нудный дождь со снегом, носимые ветром колючие капли били в лицо. От них хотелось спрятаться, убежать, скрыться.

— Привет, — подошел к Радику Медведев и протянул руку.

— Володя? Здравствуй. Вот, заглохли.

— Помочь?

— Разве толкнуть? Ксюша, попробуй, заведи машину.

— Здравствуйте, Ксень, — заглянул в дверцу Медведев.

— Здравствуйте. Хорошо, что ты появился. Мы тут застряли.

— Давай, мы будем толкать, — наклонился и Радик. — А ты потихоньку газуй.

— Попробую.

Володя и Радик обошли машину, уперлись в бампер и напряглись. Машина стронулась с места, легко покатилась, заурчала и заглохла. Из служебной машины вышел Панфилов, но «Опель» снова заурчал, и мотор заработал ровно и монотонно.

— Ура! — крикнула в открытую дверь Ксения. — Получилось!

— Ты куда сейчас, Володя? — спросил Радик, оставляя машину и выпрямляясь.

— В управление. А что?

— Рабочий день уже кончился.

Медведев посмотрел на часы.

— Вообще-то да.

— Поехали с нами. Мы с Ксюшей хотим поужинать в Лужниках. Правда, Ксюш?

Та, выйдя из машины, присоединилась к мужчинам.

— Конечно, правда. Володя, поехали. Мы чудесно проведем время втроем.

— Но лучше — вдвоем.

— Вы совершенно напрасно боитесь помешать нам. Вы вписываетесь в нашу компанию, маленькую, но тесную.

— Поехали, Володя. Мы так редко стали видеться.

— Уговорили, — Володя подошел к Панфилову, сказал ему несколько слов и вернулся.

Панфилов сел за руль служебной машины, и «Форд» тронулся.

— Давай, садись, — Радик ждал возле передней дверцы.

— Куда?

— Я сяду назад, — сказала Ксения. — А вы располагайтесь рядом с Радиком. Вам наверное есть о чем поговорить.

Радик улыбнулся, садясь на сидение водителя, Медведев обошел машину, садясь рядом, а Ксения устроилась сзади: свободно и независимо.

— Вы когда поженитесь, ребята, — спросил Медведев, захлопывая дверцу.

— Спросите у него. Я — хоть сейчас.

— Да деньги, деньги, все упирается в деньги, — заговорил Радик, выезжая на дорогу.

— Я согласна на тайный брак, — Ксения смеялась: глазами, губами, всем своим милым детским лицом. — Вон Сергей с Диной — молодцы, и потратили-то совсем немного.

— Нет уж, Ксюш, я не хочу, чтобы родня твоя меня упрекала.

— Ну, мы же не зависимые взрослые люди.

— Давай-ка, Радик, не тяни, — проговорил и Медведев. — Вы нашли друг друга.

— Слушай, Володь, а ты сам как? Тут у нас на груди уже рыдали от безответной любви.

— Не будем об этом.

— Вот это новости.

— Почему, Володя? — проговорила и Ксения, подаваясь вперед. — Алина любит вас. Почему вы молчите?

— А что мне сказать? Я — опер. Дома бываю одну ночь в неделю. Спросите у Радика.

— Ну, с такой женой, как Алина, вы изменитесь.

— Не выйдет. Я же не нарочно.

— Мы найдем вам другую работу.

— Зачем. Мне моя нравится.

— Нравится быть ментом? Как еще вас называют? Мусор?

— По всякому.

— Но это же унизительно.

— Унизительно, что у нас в Москве, в России, гибнут люди. Гибнут от пули и ножа, и это после пятидесяти лет мирной спокойной жизни. Унизительно вечером бояться выйти на улицу, унизительно носить в женской сумочке газовый баллончик. Автоматные очереди, бандитские разборки прямо в черте города — вот это унизительно и недопустимо.

— Извините.

— Все нормально. Просто меня сегодня уже завели. Мы взяли «быков» Карелы, а они выпустили семерых из восемнадцати под залог.

— Может они не так уже и виноваты?