нашего ограничения в еде от этого рушится! Мы пытаемся проторить дорожку к Божьей милости и мудрости, а католики веселят Сатану и затягивают мириады своих прихожан в геенну огненную!

– Но у нас крест же один, в чем же разница? – недоумевал Ваня.

Богуслав перевел глаза на меня. В них был виден яростный призыв: помогай!

– А отличие в разных мелочах, – подставил крепкое плечо я, – для нас с тобой незаметных, но режущих острый взгляд православных епископов.

– А митрополит? – пискнул Ваня.

– Митрополит, он зрит в корень, – опять вступил Богуслав. – Видит всепроникающим взором этот обман. Наш крест защищает тебя от демонических сил, бесовских происков, а похожая на Святой Крест католическая обманка толкает человека на темную дорожку. И у злых колдунов есть свой крест, и похож на наш, только перевернутый!

– Да и крестятся они иначе, – не утерпел я. – Мы крестимся и приближаемся к Царству Господню, а католики крестятся и усиливают Сатану.

– А как же Анна Ярославна, – недоумевал Иван, – зачем же она пошла замуж за француза-католика?

Взгляд Богуслава на меня: давай, давай!

– В ту пору раскола церквей еще не было, – пояснил я, – вот и отдали княжескую дочку за французского короля Генриха Первого. А Анна пожила в чужой стране и забрала изрядную часть власти в свои руки. Все королевские указы считались недействительными и не принимались к исполнению, если на них не было записи рядом с подписью короля: «С согласия жены моей Анны».

Потом Генрих умер, и на престол взошел их с Анной сын – Филипп Первый. Перед тем, как взойти на трон, будущим французским королям положено принести клятву на Евангелии. Наши буквы называются кириллица, а французские латиница. Филипп клялся на книге, написанной на кириллице и привезенной Анной из Киева, и, похоже, что это станет в дальнейшем у французских королей традицией. И при Филиппе без подписи Анны никакие указы королевской канцелярией не принимались, только запись сменила подпись на кириллице: «Королева Анна». Вдовствующая королева ездила с сыном по всем его владениям, и сама решала все дела. Сейчас бывшая королева отошла от дел и постриглась в монахини, вот к ней-то мы сейчас и едем.

Тут мне стало интересно: как же теперь увяжет Богуслав истории о бесовской сущности католиков со своими выдумками об Иисусе Христе.

– А ты знаешь, Иван, как в католических странах пытаются опорочить и извести православных? Первые мученики Христовы не видели таких гонений! И сейчас у католиков есть такой хитрый ход: они пытаются прикинуться не особо верующими и вызвать собеседника на откровенный разговор. Я этого опасаюсь оттого, что нас с Владимиром может и не быть в этот момент рядом с тобой. Заведут с тобой этакие сомнительные беседы, ты ответишь чего-нибудь не то, усомнишься в основах нашей веры или в подлинности личности Христа, тебя тут же и утащат в подземные пыточные казематы. Пока мы тебя сыщем и отнимем у этих аспидов, они с тобою такое сотворят, что просто страшно сказать! Я, конечно, увлекся и перегнул палку, ты меня извини – привык очень жестко ко всему подходить.

– Да ладно, чего уж там! – сразу оттаял душою Ванюшка. – И я надо сказать погорячился, расценил твои речи, как вражеские!

– Вот и Володя меня тоже одернул, сказал: разве можно такого бесстрашного бойца и замечательного человека разными глупостями испытывать! Я раскаялся и осознал свою неправоту. Так давайте за наш мир и согласие в команде теперь выпьем!

– Давайте, – согласился Иван.

Привычно спросил:

– Мастер, ты не против?

– Нет. Только не увлекайтесь – скоро ваши женщины вернутся, начнут обновками хвалиться, и вы должны быть в силе.

А Богуслав уже кричал:

– Половой, поди сюда!

Официант подлетел.

– Что хотят господа?

– Ты нам дай бутылочку хорошего некрепкого винца нового урожая, – распоряжался Слава, – Ваня, тебе белого или красного?

– Да без особой разницы.

– А мне какой-нибудь славной ракии. Володь, тебе чего?

– Мне бы крепленого вина покрепче, для ракии еще рановато.

– У нас повар смешивает выдержанное вино с виноградной ракией особой выгонки, получается очень неплохо. Чем закусывать будете?

– Да мы, вроде, сыты, – отговорились мужчины.

А я спросил:

– Сушеные фрукты есть?

– В этом году особенно хороши высушенные абрикосы с косточками.

Что ж, урюк так урюк, давай сюда!

– А орехи есть?

– Грецкие и миндаль.

Грецкие орехи я не любил, а миндаль ни разу в жизни не пробовал и вообще считал его за какой-то южный фрукт, а он, вишь, орехом оказался.

– А какого вкуса ваш миндаль? – поинтересовался я.

– Для вас подадим сладкий, обжаренный в оливковом масле и подсоленный. Наш повар делает его чудесно.

Методика подготовки ореха к употреблению меня несколько удивила. Если он сладкий, зачем его солить и жарить?

– А еще какой бывает миндаль?

– Горький, но он идет только в готовку.

– Принеси мисочку сладкого, пробовать будем, – распорядился я.

– Охота тебе, мастер пробовать разную местную дрянь, – поморщился Ваня, – вот наших бы лесных орешков отведать, это было бы да!

Я был не в восторге и от наших лесных орехов, но промолчал – со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Считает Иван, типичный русский человек, наши орехи лучшими в мире, и ради Бога. Хотя на моих глазах на русской земле все только семечки лузгали, а орехами не увлекались.

Половой принес на подносе бутылки и тарелки с сухофруктами и орешками. Выпили, закусили. Мое выдержанное вино было разбавлено виноградной ракией не на шутку, и тянуло по моим оценкам градусов на 25-30. А может это сливовый самогон разбавили молодым вином? Здесь не угадаешь, сомелье-то я еще тот!

Зато жареный миндаль удался на славу. В меру обжарен, разумно посолен, похож вкусом на аналогичным образом приготовленный арахис, но лучше, гораздо лучше. Да и надо заметить, что у нас все жарят на рафинированном подсолнечном масле, и вкус совсем не тот, что после оливкового. А здесь, кроме улучшения ингредиентов, и поджарено было как-то особо душевно, заботливо. Такому кулинару, как местный повар, можно было бы поручить и изготовление первых наивкуснейших болгарских чипсов, но заокеанская картошка в 11 веке пока была недоступна.

Мои башибузуки неожиданно распробовали жареный миндаль, и как-то им увлеклись. Ваня ловко забрасывал в рот орешки один за другим, а Богуслав действовал в какой-то экскаваторной манере – выгнув могучую ладонь ковшом, он очищал миску от славной солености порционно, и сдерживал его усердие только ограниченный объем ротовой полости. Урюком русские гурманы пренебрегали. Я, надо сказать, тоже больше уважал курагу, но ясно же было сказано: сушеные абрикосы с косточками особенно удались! –