— Помню, ваше превосходительство. Было чрезвычайно красиво, — отвечал Крылов, но считал своим долгом присовокупить: — Только потом ветер стих, и мы одиннадцать часов провисели над Сухумом.

Генерал, натурально, воспринимал это как предательство.

Потом Боур говорил:

— Новый «моран-ж» получили? 16-метровый, с 50-сильным «гномом»? Чудо, а не машинка! Шедевр французской инженерной мысли!

— Хорошая машина, — признавал полковник. — Но «ньюпор-10» русской сборки ничуть не хуже.

И у авиаканцелярского начальника сердито топорщились усы.

Инспекторы поприветствовали выстроенных летунов. Те ответили нестройным «здра-жла-ваш-ди-ство!». Шеренга смотрелась пестро. Некоторые офицеры были одеты в форму своего природного рода войск: кто пехотную, кто кавалерийскую, кто казачью. Другие щеголяли новехоньким, недавно утвержденным авиаобмундированием: однобортный черный френч, погоны с «птичкой» и диковинный головной убор без козырька — его уже прозвали «пилотка». Надо будет к смотру нарядить всех единообразно, заметил себе Крылов. Главковерх терпеть не может «цыганщины».

Смотреть полеты обычных аэропланов начальство не пожелало.

— Ну что ж, — с фальшивым добродушием улыбнулся Краенко, старший по чину. — Показывайте, где мы прячете вашего пузана. Не будем тратить время на пустяки.

Он пренебрежительно качнул подбородком в направлении легких аэропланов. Генерал Боур вспыхнул и глухо пробормотал что-то нецензурное. Конструктор засопел, обидевшись на «пузана».

А Крылов, вздохнув, вспомнил немецкую поговорку: один русский — гений; двое — скандал; трое — хаос.

— У «Ильи Муромца» собственная зона, строгой секретности, — рассказывал он генералам на ходу. — Это отдельное подразделение, хоть и приданное к моему авиаотряду, однако же подчиняющееся мне лишь в строевых и хозяйственных вопросах. Техническая и боевая сторона находится в компетенции штабс-капитана Рутковского, командира воздушного корабля.

Это пояснение полковник сделал нарочито легким тоном. Положение частичного начальника секретной зоны уязвляло его самолюбие, но Крылов старался быть выше мелочных амбиций.

Небольшая группа приблизилась к высокому забору, который правильным прямоугольником огораживал часть просторного поля. По углам территории стояли вышки с новейшими зенитными пулеметами. Сбоку, укрывшись в рощице, располагалась батарея противоаэропланных 75-миллиметровых орудий.

— Так не охраняют и ставку его величества, — саркастически обронил генерал Боур. — А где этот Рутковский? Он что, считает ниже своего достоинства выйти нам навстречу?

— Штабс-капитан должен быть уже в кабине. Корабль готов к показательному вылету.

Полковник, задрав голову, взглянул на мишени, привязанные к парившим в небе аэростатам. Махнул рукой — широченные ворота разъехались в стороны.

Открылся вид на внутреннее обустройство зоны: ангар, барак для нижних чинов, домик для офицеров. Сам «Илья Муромец» стоял посередине, готовый к выезду на взлетную полосу.

Воздухоплавательный генерал крякнул.

— А дирижабли все равно больше, — проворчал он, вцепившись рукой в свою пушистую бороду.

Авиационный генерал молчал. Под каждым из крыльев великана запросто разместилось бы по «морану».

Крылов махнул рукой.

От «Муромца» врассыпную бросились солдаты, казавшиеся рядом с ним лилипутами.

Ровно зарычали моторы, закрутились пропеллеры. Махина покатилась из ограды на поле.

Четверо авиаторов в яйцевидных шлемах отсалютовали начальству. Сквозь бликующее стекло кабины лиц было не видно. Генералы раздраженно козырнули. Волнующийся конструктор помахал шляпой.

— Каркас фюзеляжа состоит из шпангоутов, на которых закреплены лонжероны и стрингеры, — лепетал он. — На этой модели рулевые тросы, управляющие элеронами, вынесены наружу, для легкости ремонта. Обшивка сделана из обычного полотна. Я предлагал укрепить салон бронированным листом, что сделало бы экипаж практически неуязвимым, но это существенно понижает грузоподъемность, и было принято решение воздержаться…

Его никто не слушал.

Воздушный корабль разбежался с величавой грацией слона. Казалось, эта махина не сможет оторваться от земли, но «Муромец» поднялся с удивительной легкостью и, описывая широкие круги над полем, начал набирать высоту.

— Медленно взлетает, ох медленно, — покачал головой Боур. — «Моран» бы уже набрал тысячу пятьсот.

Изобретатель кусал губы.

— Однако как славно маневрирует, — пожалел молодого человека полковник.

Корабль начал стрелять по мишеням. Вычихнул струю дыма, рядом с ярко-красным кубом из полотна лопнул разрыв.

— Промазал, — констатировал Краенко.

— Я был против установки на корабле пушки! — закричал конструктор. — Решительно против! Лучше поставить второй пулемет! В воздушном бою пулеметы гораздо эффективней!

Будто услышав подсказку, «Муромец» затарахтел частыми очередями. В секунду разнес красный куб, а за ним расчехвостил и аэростат, который вялой колбасой заскользил вниз.

— Точно так же «Муромец» расправится с любым дирижаблем! — отомстил воздухоплавателю конструктор.

— Уж в этом-то можно не сомневаться, — поддержал его Боур. — Однако за такие деньги можно купить десять «моранов».

— Мой «Илья» собьет ваши десять «моранов», а сам останется невредим, — ляпнул молодой нахал. Эфемерный союз легкой и тяжелой авиаций, едва возникнув, распался.

— И потом, целых четыре человека на экипаж! При нашем-то дефиците кадров. У вас ведь, полковник, несколько машин простаивает?

— Так точно, ваше превосходительство. Наблюдатели есть, а с опытными пилотами беда. Правда, не сегодня-завтра прибудет большое пополнение, — похвастался Крылов, ждавший новых летунов как манны небесной.

«Муромец» старательно выписывал петли, демонстрировал повороты, сбросил макет бомбы, попавшей точно в середину очерченного круга, но генералы уже отвернулись — поняли, вороны, что добычи не будет.

— Так или иначе, всё решит смотр. — Краенко похлопал бывшего сослуживца по плечу. — На всё, как говорится, воля Всевышнего и верховного. Пойдемте покажете, как обеспечивается безопасность корабля.

Из ворот зоны вышел красномордый унтер с кожаной сумкой через плечо. При виде генеральских лампасов выкатил грудь, расправил плечи, перешел на чеканный шаг и так четко подбросил руку к фуражке что сразу стало видно настоящего коренного служаку.

— Сорок нижних чинов постоянно находятся на территории. Отлучаться запрещено. Только старший унтер-офицер Сыч, — Крылов показал на молодца, — может выходить в штаб или в лавку. Господам офицерам разрешается удаляться от зоны не далее, чем на версту. Поездки в город допускаются лишь в дождливую погоду. Из лиц, не входящих в штат корабля, входить на объект имеем право лишь я и отрядный адъютант…