4. Разгорячённая после английского романа, Анна выходит подышать на станции. И тут уже не просто горячо стало, а даже совсем обжигающе. Вронский признаётся в любви у «британского локомотива».

5. Естественно, Вронский в Петербурге живёт в английском стиле. Английский клуб, скачки, тренер-англичанин. Конюха своего Вронский называет грумом и стремится воплотить специфический английский pluck.

6. Анна едет на роковые скачки в английском экипаже Бетси Тверской. Экипаж нравится и мужу Анны Каренину, который произносит не очень свойственные ему определения по отношению к повозке: «Какое щегольство! Прелесть!»

7. Любовные отношения Анны Аркадьевны и Алексея Кирилловича происходят в атмосфере «британского салона» княгини Бетси Тверской. В другой английский кружок, кружок Лидии Ивановны, ходит муж-Каренин.

8. В английском кружке Бетси и развивается бешеная страсть Вронского и Анны. Лидер британского кружка Бетси делает всё, чтобы случилось то, что должно было случиться. В воздухе витает «small-talk», «sneering», «a cosy chat».

«Никогда не поздно раскаяться», – сказал дипломат английскую поговорку. «Вот именно, – подхватила Бетси, – надо ошибиться и поправиться».

Чувства крепнут во время наблюдения за игрой в граунд-крикет на британской лужайке. Анна спрашивает о чьём-то муже, Бетси реагирует немедленно: «Муж Лизы Меркаловой носит за ней пледы и всегда готов к её услугам. А что там дальше, в самом деле, никто и знать не хочет. Знаете, в хорошем обществе не говорят и не думают даже о некоторых подробностях туалета. Так и это».

То есть ничего необычного в пикантной связи нет, всё нормально, Анна Аркадьевна, прогресс за вас. Конечно, перед нами первые стиляги в российской истории со своей придуманной Британией, но как эта Британия, пусть и придуманная, манит! На этой псевдобританской лужайке и начинается крокет Анны и Вронского.

9. В Италии Вронский покупает у художника Михайлова картину, отложенную для некоего умозрительного англичанина. Михайлов не любил выставлять эту картину, ожидая какого-нибудь подданного британской короны, чтобы продать именно ему. Однако Вронскому незамедлительно продаёт.

10. Анна в начале своего спуска в ад читала в поезде английский роман, в котором дело шло к покупке британского поместья, свадьбе и пр. Роман этот Толстым упоминается вскользь, как кажется. Но вот наступает время возвращения пары в Россию, в имение Воздвиженское, и что мы видим? Долли наблюдает в Воздвиженском полное воплощение английского романа, видит всё настолько британское, чего «никогда не видела ни в России, ни в деревне». Имение, вышедшее из английских грёз русских бар, наполняется живыми англичанами. Анна слышит от прислуги: «Yes, my lady».

11. Остальные персонажи романа тоже в плену британских образов. Крестьянские бабы наблюдают, как одевается англичанка. Светский лев Васенька Веселовский постоянно надевает на себя шотландский головной убор с лентами и так шарится по городу, разговаривая только по-английски «с отличным выговором». Анна ездит только на британских лошадях, напоминающих о её Вронском.

12. В англизированном мире нового счастья Анна Аркадьевна чувствует себя ненужной своей дочери. «Мне так тяжело, что я как лишняя здесь, – сказала Анна, выходя из детской и занося свой шлейф, чтобы миновать стоящие у двери игрушки. – Не то было с первым». Не с Серёжей, с первым.

13. Что стояло в детской, из которой вышла ненужная дочери мама? «Тут были и тележечки, выписанные из Англии, и инструменты для обучения ходить, и нарочно устроенный диван вроде бильярда, для ползания, и качалки, и ванны, особенные, новые. Всё это было английское, прочное и добротное, и, очевидно, очень дорогое».

14. Дочку Карениной все зовут Энни, она baby. Анна ограждена от ребёнка британскими воспитательными нормами. И вся такая любящая, такая пылкая, такая-такая – не знает точно, что у её дочки вылезли молочные зубы. Меж тем время на то, чтобы в течение дня четыре раза менять платье, по викторианским канонам, у Анны есть.

15. В британском уже имении Воздвиженском (которое погружается в английскую трясину) Анна принимает решение не просить развода, не рожать более детей для Вронского, начинает в промышленных количествах употреблять морфин. Который тоже остромодный британский. Ширяется Аня морфином даже перед приходом в спальню Вронского, на ложе чистой любви.

16. Посреди всего этого великолепия Анна фактически удочеряет девочку-англичанку, дочь тренера-англичанина.

17. Именно девочка-англичанка станет спусковым крючком начала конца любви Вронского и Анны. Вронский бросает фразу о ненатуральности Карениной в её стремлении облагодетельствовать молодую англичанку. Анна этого не забывает.

18. С отъездом Долли Анна понимает остатками не затронутого морфином сознания, что мир её ужался до неё самой. Что всё вокруг ненатуральное, стиляжье-британское, ненастоящее. Все эти британские кружки с комфортными условиями для необременительных разговоров и спиритизма просто переехали в имение, которое она воспринимала как личное убежище от фальши и прочего. От чего бежала – то к ней само и перехало.

А потом забрало с собой на небушко.

В одном шекспировском сюжете амбициозный злодей убивает своего законного короля и становится узурпатором трона по наущению своей безжалостной жены. Группа патриотов свергает и убивает злодея, сходящего вместе с женой с ума от содеянного. Порядок и закон устанавливается в стране, повергшей узурпатора силой патриотического чувства. Цареубийство – грех, а грех карается. «Макбет».

Второй сюжет. Наследник престола подозревает дядю-короля в убийстве своего отца – короля предыдущего. Вступает в переговоры с духом. Убивает в психозе министра, убивает его сына, сводит с ума его дочь, которая кончает с собой, убивает текущего короля. Династия пресечена, к власти в стране приходит представитель враждебного государства. Вводятся иностранные войска. Грех порождает целую кучу грехов. «Гамлет».

Первый сюжет был запрещён русской цензурой к постановкам в театрах.

Второй сюжет был разрешён русской цензурой к постановкам в театрах.

«Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке. Ваня никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть. Он все ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать сочла сливы и видит, одной нет. Она сказала отцу.

За обедом отец и говорит: «А что, дети, не съел ли кто-нибудь одну сливу?» Все сказали: «Нет». Ваня покраснел как рак и тоже сказал: «Нет, я не ел».

Тогда отец сказал: «Что съел кто-нибудь из вас, это не хорошо; но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и кто не умеет их есть и проглотит косточку, то через день умрет. Я этого боюсь».

Ваня побледнел и сказал: «Нет, я косточку бросил за окошко».