Впереди показались ворота поместья, а мое душевное состояние было весьма плачевным. Слово «деньги» вызывало сладкую маету и отвращение одновременно. На этот раз охранник поспешил выйти из будки, едва заметив нашу машину. Витька притормозил и собрался идти вместе со мной, но охранник сурово предупредил:

— Только девушка.

И мои мысли тут же заметались в другом направлении. В поместье меня, может, и впустят, а вот выпустят ли назад живой и здоровой?

— Смотри в оба, — шепнула я Витьке и отправилась за охранником.

Он открыл калитку, пропустил меня вперед и тут же ее запер, сам остался возле своей будки.

Неподалеку стоял автомобильчик с открытым верхом, в нем сидела женщина лет тридцати в белом льняном платье. Темные волосы распущены по плечам, солнцезащитные очки.

— Садитесь, — сказала она, не потрудившись ни поздороваться, ни улыбнуться.

И мы покатили по асфальтовой дорожке, петляющей среди сосен. Поместье оказалось весьма внушительным, только минут через десять впереди появился дом: стеклянный куб с плоской крышей. Рядом был разбит цветник и росли плодовые деревья. Беседка, гамак, металлические стол и стулья. Автомобильчик остановился возле открытой террасы, женщина направилась к застекленным дверям, кивком предложив следовать за ней.

Мы оказались в огромном холле, я подняла голову: крыша в этом месте тоже была стеклянной, у меня возникло чувство, что я нахожусь в аквариуме. Верно говорят — у богатых свои причуды. Миновав холл, мы вошли в комнату, что-то вроде кабинета. Женщина указала мне на кресло, перед ним на стене висел огромный монитор. Вывела на экран значок «скайп», кликнула вызов, и, не произнеся ни слова, удалилась. На экране между тем возникло изображение. Молодой мужчина сидел за столом, сложив руки, сосредоточенно глядя на меня.

— Вы Лена? — спросил он.

Вне всякого сомнения, передо мной был Береговой, по крайней мере, сходство с фотографией очевидное. Хотя… что-то с его лицом было не так. Правая сторона не соответствовала левой, некая асимметрия — вещь обычная, но в этом случае она бросалась в глаза.

— Здравствуйте, — ответила я с большим волнением, потому что вдруг поняла, что к разговору не готова.

— Ваша записка… так кто, по-вашему, убил Боню?

— Вы, — сказала я, решив, что ходить вокруг да около смысла нет.

— Вот как, — кивнул Береговой, — а нельзя ли об этом… подробнее.

— Пожалуйста. Вы были влюблены в нее, но она не отвечала вам взаимностью. Должно быть, это задевало ваше самолюбие, вы — богатый человек и считали, что можете купить все. А тут какая-то стриптизерша. И когда узнали, что она собирается уехать с Вдовиным… она должна была принадлежать вам, а не кому-то другому. Возможно, вы поссорились, возможно даже, что вы не отдавали себе отчета в своих действиях, но вы убили ее… Хозяин ночного клуба помог вам избавиться от трупа. Он лишился лучшей танцовщицы, но вряд ли особо сожалел об этом, потому что его помощь и его молчание были щедро оплачены. Думаю, вы до сих пор платите ему, а он, в свою очередь, постарался заткнуть рот тем, кому что-либо известно об этом деле. Вы прячетесь от мира…

Экран внезапно потух, а я замерла от неожиданности, так и не успев закончить фразу. Прошло минут пять. Я сидела перед экраном, гадая, что теперь будет. Женщина не появлялась, значит, придется самой выбираться отсюда. Однако я еще продолжала верить, что разговор может возобновиться. Достала мобильный и набрала номер Витьки.

— Ты как? — спросила тревожно.

— Нормально, — флегматично ответил он. — Птички поют… Только жрать очень хочется.

«Идиот», — чуть не брякнула я, в этот момент дверь распахнулась. Я ожидала увидеть Юлию, а увидела Берегового. В инвалидной коляске. Он остановился в паре метров от меня. Наверное, я выглядела по-дурацки, таращась на него во все глаза, потому что он вдруг улыбнулся.

— Вот причина, по которой я прячусь от мира, — произнес насмешливо. — Я тщеславен и не хочу выглядеть в глазах людей калекой. Очень рассчитываю на вашу скромность.

— Да… конечно, — бестолково кивнула я.

— Вы сказали, она собиралась уехать с Вдовиным?

— Он мне сам рассказал об этом.

— Что ж… — Максим склонил голову к плечу, разглядывая пол у себя под ногами. — Могу предложить вам свою версию того, что произошло пять лет назад. Да, я был влюблен в Боню. Мне даже казалось, что я жить без нее не могу. Я хотел на ней жениться. Родители были категорически против, отец даже слышать об этом не желал. Когда они погибли, я сделал Боне предложение. И она согласилась. Я подарил ей кольцо моей матери. Накануне того вечера, когда все произошло. Мы собирались уехать через неделю. Свои намерения держали в тайне. Боня боялась, что хозяин ночного клуба ее не отпустит. И я не был заинтересован в огласке. Думал, мы уедем, распишемся без всякой шумихи, пару лет поживем за границей, о Боне успеют забыть, и вместо нее появится Вера Береговая. Вера — ее настоящее имя, а вовсе не Вероника. Впрочем, вы, наверное, знаете. Боня отправилась в клуб, где должен был состояться прощальный концерт Вдовина, я не собирался на нем присутствовать. Поехал к другу, дома его не оказалось. Возле машины на меня напали двое мужчин. Их лица были скрыты масками… Жестоко избитый, униженный я лежал в грязи и думал о том, что мой отец оказался прав. Наверное, моя любовь к Боне вовсе не была такой уж сильной. Моя злость относилась не только к типам, избившим меня, но и к ней. Я связался с женщиной, которая совсем мне не подходила, и теперь расплачивался за это. Я не сомневался, что избили меня люди Крючкова. Он узнал о наших планах… И в этом я винил Боню: не смогла держать язык за зубами. Глупая девчонка. С большим трудом я сумел позвонить другу, он отвез меня в больницу, позаботившись о том, чтобы о происшествии узнало как можно меньше людей. В больнице я пробыл почти две недели. Боня ни разу не позвонила, и меня это вполне устроило. К тому моменту я уже решил для себя, что наши дороги разошлись. А потом узнал про ее исчезновение. Вскоре у меня появились люди из полиции. Но подозрений я не вызвал. Когда начался концерт, я уже был в больнице, а Боню в это время видели в клубе десятки людей.

— И вы не попытались выяснить, что же с ней произошло?

— Не пытался, — покачал он головой. — Не спрашивайте почему, не знаю. Я поспешил вычеркнуть ее из памяти. Видите ли, — вздохнул он, — когда родители погибли… вместе с горем я почувствовал… облегчение: ведь теперь мне никто не запрещал жениться на Боне. Я не сумел ей этого простить. Себе смог, а ей — нет. Мой поступок не вызывает уважения, но Боню я не убивал. Выйдя из больницы, я сразу же уехал за границу.

— Это последствие тех побоев? — нерешительно спросила я, кивнув на коляску.

— Нет, — засмеялся Максим. — Всему виной собственное тщеславие. В больнице мне наложили двадцать семь швов, десять на лице. Выглядело… неприятно. За границей мне предложили сделать пластическую операцию… вы видите, к чему это привело. Все пошло не так, как планировалось. Подобное случается. За свои поступки приходится расплачиваться. Если бы я тогда не бросил ее… если бы попытался узнать, что произошло, возможно, и моя жизнь сложилась бы иначе.