форме мочу сучару, которая издевалась над моим Ангелом. Как, блядь, ее можно обидеть?! Как?! Она маленькая, хрупкая. И глазищи эти бездонные, смотрящие в самую душу…

– Вот поэтому я боюсь воды.

– А как ты оказалась у Полкана? Он ведь не знал о тебе?

– Нет, – качает головой. – Когда с матерью стало совсем невозможно жить, я нашла свое свидетельство о рождении, пока она была на работе, и сбежала. Долго пыталась пробиться сквозь охрану отца, и наконец получилось.

– Он сразу принял тебя?

– Он сразу сделал тест, но только после того, как я вывалила на него кучу подробностей, где, когда и как он брал мою мать. Круто, да, знать, в каких позах твои родители занимались сексом? – Она невесело улыбается. – В общем, после теста и моих рассказов он забрал меня к себе. Как-то сразу проникся, дал мне много всего. А я надышаться на него не могла. Он же меня слушал. Видел. Помогал. Поддерживал. К сыновьям был строг, а меня практически на руках носил. Но с его женой у нас не сложилось. Будь ее воля, она бы повторила “подвиги” моей матери. Собственно, частично она делала гадости через своих старших сыновей. Стас с Игорем меня ненавидят так же люто, как и она. Так что при любой возможности унижали и обижали. Я три раза сбегала из дома отца, но в телефон был встроен маячок, так что он быстро находил меня.

Геля прерывается и делает несколько глубоких вдохов, потом прикрывает глаза и продолжает.

– Тогда папа, узнав, что его семья меня не приняла и поддавшись моей просьбе, поселил меня в ту квартиру, где я сейчас живу. Как-то так.

– Больше никому не дам тебя в обиду, – обещаю ей.

Геля поворачивает голову и смотрит мне в глаза. Да, в самую душу.

– А сам? Сам будешь обижать?

– Никогда, Ангел, – обещаю шепотом, не отводя взгляд. Хочу, чтобы она прочитала в нем искренность и твердость моих намерений.

– Хорошо, – отвечает на выдохе и, снова повернув голову, закрывает глаза.

Глава 53

Ангел

Мы встаем с кровати намного позже полудня. Мне кажется, если бы не голод, то лежали бы и дальше. Дима показывает мне небольшой домик, я иду в душ, а он – готовить нам обед. Так странно, что он умеет это делать. Такой весь из себя альфа-самец, но может превратиться в домашнего кота, создающего уют. После душа одеваюсь в шорты и футболку, которые дал Дима, стираю свое белье и, развесив его на полотенцесушителе, иду на кухню.

– Что такое? – спрашивает Дима, повернувшись ко мне лицом, когда я захожу в большую гостиную с кухонным островком.

– В каком смысле?

– Ты наклоняешься ниже, чем вчера.

– Спина адски болит, – отвечаю, потирая поясницу. – Без трости больно ходить. К тому же, у меня нет с собой обезболивающих. Они были в сумочке, но твои амбалы выпотрошили ее еще в машине.

– Дебилы. Давай, садись поедим, и я съезжу за обезболами.

– К тому врачу?

– Да.

– Можно с тобой?

– Ты в это время будешь лежать и восстанавливаться. Я быстро, ты даже не заметишь моего отсутствия.

А мне почему-то становится до чертиков страшно. Как будто Диму похитят и убьют. И тогда я останусь одна в доме, которого даже нет на карте. А, может, и хорошо, если поселюсь здесь? Вместе со мной останутся тишина и спокойствие, а все проблемы будут существовать в том, большом, опасном мире. Только вот если Димы не станет, я… наверное, я сойду с ума. Я просто…

Поднимаю голову и беру его за руку, когда он усаживается напротив за столом. Дима вскидывает взгляд и слегка хмурится, заглядывая мне в глаза.

– Ты чего, Ангел?

– Возвращайся поскорее, ладно?

– Ладно, – отвечает он слегка растерянно. – Давай есть.

Мы съедаем сваренные им вареники с творогом, запиваем все это холодным чаем каркаде, а потом Дима идет в душ и, одевшись, уезжает. Но перед этим устраивает меня на кровати, вручает пульт от телевизора, целует и шепчет “Люблю тебя”.

Оставшись одна в доме, я кручу на повторе эти слова, прикрыв глаза. Я очень измотана, устала. Боль забирает все силы. Но я не сплю. Не могу, пока он не со мной. Хочу сказать ему, что тоже люблю его. Знаю, я, наверное, дура. Но что поделать, уж такая родилась. Черт, надо было признаться перед отъездом! Что, если с ним что-нибудь случится, а он так и не узнает, что его чувства взаимны?!

Чтобы занять свои мысли чем-то другим и не сходить с ума, прокручиваю в голове сказанное Димой. Получается, теперь только он мой островок безопасности? Сомнительный, но все же. А как относиться к новому знанию об отце? Как принять то, что он преступник? Учитывая, что моя мать не была святой, меня не страшит изнанка этого мира. Я не выросла среди розовых пони принцессой, которая верит в доброе и светлое. Наоборот, росла в таких условиях, которые ясно дали понять, что мир – небезопасное, грязное место, в котором люди совершают низкие, страшные поступки. Кому, как не мне, это понимать?

Но я считала своего отца, по крайней мере, более порядочным человеком, и уж точно не могла бы никогда даже предположить, что он замешан в настолько мерзких делах. Самое странное, еще до того, как папа рассказал мне про Демона, я предполагала, что Дима замешан в чем-то незаконном. Но даже сейчас я спокойнее воспринимаю новости о нем, а не о папе. По крайней мере, Дима не обманывал меня аж два года и не строил из себя того, кем не является.

Господи, каждый из них во всем этом замешан. По сути каждый преступник, наверняка совершавший то, от чего у нормальных людей волосы встают дыбом. И что делать? Сбежать от обоих? Но куда?

В тот момент, когда я задаю себе эти вопросы, слышу шаги в доме. Поворачиваю голову в сторону двери спальни как раз в момент, когда она распахивается, и входит Дима.

– Соскучилась? – с улыбкой спрашивает он и присаживается на корточки возле кровати. Я бросаюсь ему на шею и крепко обнимаю. В этом положении спина, которая уже практически успокоилась, снова начинает болеть. Но я скорее умру, чем отпущу его. – Ну что такое, маленькая? – Дима гладит меня по волосам, обнимая. – Испугалась?

Отстраняюсь от него и заглядываю в глаза.

– Я тоже тебя люблю.

Демон, кажется, перестает дышать, и с его губ сползает улыбка. Он смотрит на меня пару секунд, а потом