– Татарин, ты че оху-л!!! – крикнул я и отскочил в сторону.

Запахло горелой тряпкой, это от моих штанов. Я по быстрому затушил тлеющую штанину, и замахнулся автоматом на Урала.

– Сам же сказал, еба-и по горе из «трубы», – стал оправдываться Урал.

– Смотри, куда «трубу» направляешь, так и рожу кому-нибудь можешь поджарить.

И тут я увидел, как Масейко с Закирчиком оттаскивают АГС от горы, а взводный, сидя под откосом, указывал им направление. У меня шары на лоб вылезли, чижы с гранатометом лезли под перекрестный огонь духов.

– Куда вы, е– вашу мать! Назад! Назад! – я кричал и махал руками, высунувшись из-за камня.

Но чижи не обращали на меня внимания, они продолжали тащить станину с АГСом. Я схватил РПК, быстро перекинув рожки со своего автомата на пулемет, выкатился из-за камня и выпустил длинную очередь по вершине горы, и сразу же заскочил обратно, через секунду сзади меня засвистели пули. Заскакивая обратно, я мельком заметил духа с ручным гранатометом и одного автоматчика, они держали на прицеле камень, за которым мы сидели, заскочи я секунду позже, из меня бы сделали решето. Хасан с Сапогом пытались стрелять по духам с другой стороны камня, но у духов было преимущество, они находились сверху, и стоило нам высунуться из-за камня, как мы попадали под прицельный огонь. Урал пытался выстрелить из гранатомета, высунувшись сверху камня, но роста у него не хватало, тогда он подпрыгнул и с криком «Внимание, залп!» пальнул из «трубы», после чего свалился на задницу.

– Ну че, в гору-то хоть попал? – спросил я, глядя на Урала.

– Да хрен его знает, – ответил Урал, вскакивая на ноги.

– Пизд-ц этим двум чижам! – крикнул Хасан.

Я выглянул из-за камня, Закирчик с Мосейкой, оттащив АГС подальше от горы, крутили его, пытаясь как можно круче поднять ствол вверх. В это время дух с гранатометом стоя на одном колене целился в них.

– Уйдите оттуда!!! – заорал я во всю глотку, и выкатившись из-за камня выстрелил очередью из РПК в духа с гранатометом.

В духа я не попал, и он успел выпустить гранату, в тот же миг я услышал хлопок от выстрела, это Урал выстрелил из гранатомета. Граната взорвалась рядом с духом, и тот упал, но его не убило взрывом, а ранило, и дух попытался уползти, но Хасан достал его из автомата. Куда делся второй дух, я не заметил, но на горе его видно не было.

Мосейко, услышав мой крик, бросился в сторону, и это спасло его, а Закиров остался возле АГСа. Духовская граната взорвалась под станиной, гранатомет подлетел в воздух, коробка с лентой гранат, отлетела в одну сторону, сам АГС в другую, станина в третью, а Закиров раскинув руки, рухнул на спину. Мосейко, отскочив сторону, упал плашмя на землю, после чего вскочил и бросился под гору, где сидел взводный.

От нас, до места, где лежал Закиров, было метров тридцать.

– Хасан, там где-то дух был на горе с автоматом, он может появиться, смотрите за ним, а я вытащу Закирчика, – обратился я к Хасану.

Я выскочил из-за камня и, пригнувшись, побежал к лежащему Закирову. На бегу я взглянул вверх на гору, духа с автоматом там видно не было. Подбежав к Закирову, я первым делом проверил его пульс, сердце билось, значит, он жив. Лицо Закирова было залито кровью, каска съехала, закрыв ему верхнюю часть лица. Я снял с него каску и отбросил ее в сторону, потом, став на колени, я положил его голову себе на ноги и стал разглядывать лицо, пытаясь определить, куда он ранен. Проведя по его лицу рукой, я с ужасом заметил, что чуть выше левой брови у него со лба содрана кожа и проломлена лобовая кость. Плюс ко всему, все лицо его было побито осколками, и кровь лилась отовсюду, я натянул панаму Закирову на брови, чтоб хоть немного остановить кровь, которая лилась из пробитого лба ручьем, хотя толку от этого было мало. За ту минуту, пока я с ним возился, меня всего залило кровью.

Подняв глаза, я встретился взглядом со взводным, они с Мосейко сидели под откосом, метрах в пятидесяти от меня.

– Это на твоей совести, лейтенант! Ты понял – да?! – крикнул я со злостью на взводного.

Я еще много чего хотел высказать в адрес взводного, но времени не было изливать свою злость, раненый терял много крови, я продел ремень от РПК под мышки Закирову, и приготовился его тащить, но тут подбежали Хасан с Сапогом, мы втроем схватили раненого за руки и ноги, побежали в укрытие.

– Он живой? – спросил Хасан.

– Пульс есть, но у него проломлен лоб, – ответил я, и тут же спросил: – А где все наши, что-то выстрелы далеко слишком?

– Спустились чуть ниже, духи вроде отошли немного, и тот душара, который на горе был, тоже вроде съеб-лся.

– Летеха – козел, чижей заслал под обстрел, а сам остался под горой. Если б ротный это видел, он бы убил этого салабона.

– Я ротному скажу, что этот козел чижей подставил, – сказал Хасан.

– Не надо Хасан, это будет выглядеть как подляна. Ты же ведь не козел.

И тут я увидел на ногах Хасана кроссовки синего цвета, я поначалу не понял, у Хасана не было раньше таких кроссовок.

– Хасан, откуда красы?

– С духа снял.

– Когда ты успел?

– Возле горящей вертушки, когда ты того духа жарил, я со второго «колеса» стянул. Размер точно как у меня, сороковой. Ну, как они тебе?

– Мне они никак, это тебе они как раз. Как это я не заметил их раньше тебя, – произнес я с досадой.

Мы затащили раненого Закирова за камень.

– Сапог, быстро перевяжи Закирова, только осторожней – у него лоб проломлен, и оставайся тут с ранеными, а мы пошли за своими. Только сиди здесь и не куда не уходи. Понял?

– Да, понял, – ответил Сапог, осторожно снимая с Закирчика панаму.

– Бача, ты как?

– Х-ево! Не видишь что ли?! – кривясь от боли, выкрикнул Бача.

– Ну, ты хоть осознаешь это. А вот Закирчику действительно х-ево, – сказал я Баче, и обратился к Уралу: – Может, тоже останешься, Сапогу поможешь, да и мало ли чего?

– Не, я пойду, чего здесь толпой делать. А гранатомет может там пригодится.

К нам подбежали взводный и Мосейко:

– Ну, как он? – спросил виновато взводный, присев возле раненого Закирова.

– Ну, ты че, лейтенант? Нахрена так делать?! – закричал на взводного Хасан.

Взводный молчал, опустив голову. Он понимал, что это случилось по его вине, и он очень не хотел, чтоб об этом узнал ротный, или еще кто-нибудь из командования.

– Мужики, мне очень жаль, я виноват, не буду спорить. Вы только не говорите никому об этом, я же не специально.

– Хули толку с твоих извинений! Пацана – вон, покалечило из-за тебя, и еще неизвестно, чем это для него закончится, – высказал я взводному, срываясь на крик.

– Да ладно, что толку орать теперь. Пошли быстрей к нашим, – перебил меня Хасан.