Киммериец повторял сказанное Фафниром слово в слово.

– …А Ловец Памяти может быть кем угодно. Скальдом, воином, ярлом, берсеркером, магом. Он может быть даже золотарем. Но когда-то Ловец Памяти подожжет один-единственный храм или будет распят на косом кресте. Он напишет «Метаморфозы» или сосчитает небесные сферы. Войдя в мир, Ловец Памяти останется в нем навсегда. Как луна и звезды. Смерть его неизбежна, но память о нем нетленна. Потому и называется он Ловцом Памяти…

– Король Конан, замолчите! – сорвался Зигфрид, зажимая голову в тиски ладоней.

Но Конан будто только и ждал умоляющего вопля королевича. Он расхохотался и продолжил:

– А еще расскажу тебе о путях, которыми ты пойдешь, совершив свой выбор! Чтобы стать Ловцом Отваги – отправляйся прямиком ко двору базилевса ромеев и отыщи там аколуфа Никифора, которого после несчастливой встречи с готской стрелой прозвали Монофтальмосом, сиречь Одноглазым. Нанимайся на службу в его галатскую тагму, будь послушен во всем – и через пять лет выйдет из тебя отчаянный воин. А через пятнадцать сам станешь аколуфом и, воюя с персами, дойдешь до Евфрата. Но помни: домой ты уже не вернешься…

Поскольку Конан не обращал на протестующие вопли Зигфрида ни малейшего внимания, королевич прислонился к двери и замолчал. Прагматика взяла верх над священным ужасом – Зигфрид заключил, что выслушать напутствия Фафнира повторно будет небесполезно.

– Чтобы стать Ловцом Справедливости, иди в Сирмий, ко двору царя гуннов Атли. Галлоримляне брешут о нем, как псы: он-де людоед, дикарь, животное. Правда же их слов лишь там, где называют они Атли Бичом Божиим. Но в том и справедливость. Риторов и легистов Галлии забрал Атли силой. Академики Греции и гностики Азии идут к Атли своей волей, ценя его просвещенное правосудие и стоическую умеренность. Великолепие гуннского двора прирастает лучшими умами рассветной стороны. Найдешь в Сирмии неоплатоника Валентиниана. Сможешь с ним объясниться и будешь учить справедливость по Кун Цзы и Катону. Станешь судьей над гуннами и федератами, поедешь в Равенну и Константинополь. Но домой ты уже не вернешься…

Прославленная своей необратимостью река бытия словно бы повернула вспять. Зигфрид со всей определенностью вошел повторно в те самые воды, из которых вчера уже вышел.

А воды эти тем временем повествовали:

– Чтобы стать Ловцом Стихий, иди в Нибелунгенланд. Если дойдешь – считай себя везучим. В Нибелунгенланде найди Рюдеберг, на Рюдеберге разыщи Нифльзее. Если отыщешь – считай себя счастливым. По Нифльзее плавает круглый корабль, обшитый кожей линдвурмов. Кораблем правит карлик Альбрих. Если он оставит тебя в живых – считай себя избранным. Скажешь Альбриху, что Фафнир ему кланяется. Карлик возьмет тебя в ученики. Через пять лет станешь фюрером над всеми тварями и духами Нифльзее. Через пятнадцать лет ты превзойдешь свою природу и сделаешься Ловцом Стихий. К людям ты уже не вернешься.

Нифльзее, Озеро Мрака, вдруг представилось Зигфриду столь зримо, будто на его берегах он родился и вырос.

Вопреки названию этого черноводного горного ока воздух над Нифльзее был прозрачен, как пасхальные мысли. Пара огромных рыбин играла совсем близко от береговых валунов. Рыбьи игры подсказывали, что Нифльзее – озеро глубокое, с дном ямистым и коварным.

Хотелось есть, но вот лезть из-за этого в воду Зигфриду не хотелось совсем – застудишь брюхо, намочишь перья. Поэтому, хлопнув крыльями и капризно оттолкнув от себя землю всеми четырьмя лапами, он взмыл в воздух, намереваясь перехватить рыбу-игрунью над самой водой, когда та, осуществляя собственное скромное стремление к полету, преодолеет границу двух стихий и…

Чужие воспоминания, воспоминания Фафнира, вошедшие в плоть Зигфрида вместе с драконьей кровью, отступили.

– Какая же я дубина! – воскликнул он.

Королевич вдруг понял. Понял, что же случилось на самом деле этим утром, пока он умывался в ручье и завтракал ломтиками медвежатины, деликатно удалившись от входа в пещеру, чтобы не смущать голодного Киммерийца своим чавканьем.

Стал бы король Конан смущаться, как же! Да он сам мог смутить кого угодно!

Ни грана сомнений не осталось у Зигфрида: этот мосластый каннибал вырезал у Фафнира сердце и закатил пир горой!

А ведь королевич его предупреждал. Заклинал. Умолял потерпеть пять каких-то несчастных дней без пищи и воды. В этом нет совершенно ничего страшного – и друид, и дисциплинированный монах сказали бы, что полный пятидневный пост не вреден, а полезен, и даже очень. Он поспособствовал бы духовному, да и телесному преображению варвара. Но не-ет…

Вот и ключик к пугающей загадке. Знание Конана – заемное, почерпнутое из сердца Фафнира. А все пророчества его – суть пророчества Фафнира.

Он причастился драконьими плотью и кровью и со всей неизбежностью станет драконом. Живым или мертвым, просветленным или безумным – драконом, не человеком.

Через одну-две трапезы Конан начнет понимать язык деревьев и птиц. Ему откроются тайны Творения и Конца Мира. Но если природа дракона была этому знанию созвучна и, более того, сама являлась его неотъемлемой частью, то природа человека такой полноты заповедных сведений не выдержит.

И что же случится тогда? Конец Конана – вот что.

Знание о том, что ждет варвара, пришло к Зигфриду вместе с кровью Фафнира, в которой он вчера омылся против своей воли. Но королевич отделался гомеопатическими дозами драконовости, а Конан хлебнул этого сомнительного эликсира от души.

Удивительно, как еще Конан жив остался.

Или не остался? Вдруг по ту сторону двери уже обдирает с себя остатки лопнувших шароваров некий новоявленный монстр, дракон-антропоген?

– Король, как вас теперь правильнее называть? Человек Конан или дракон Конан? А может, король Фафнир?

– Провались ты к дэвам, королевич, – безнадежным, похмельным голосом отозвался Киммериец. – Я – это я.

– Так о чем мы с вами говорили, король Конан?

– То есть как это о чем? Ты что – уже забыл?

– Не серчайте. Я лишь хочу проверить, внимательно ли вы меня слушали. Мне почудилось, что вы задремали.

– Каков наглец. Думаешь, если я до тебя не могу добраться, так можно выказывать недоверие старшему. И какому старшему! Конану из Киммерии!

– Я могу сейчас встать и пойти прочь. И тогда ни через пять, ни даже через пятьсот пять дней никто эту дверь не откроет. Помните: ключ с моей стороны.

– Долбодятел, – процедил Конан еле слышно.

Зигфрид молча ждал более содержательного ответа. И варвара он все-таки переупрямил.

– Знай же, отрок: я слушал тебя более чем внимательно. Ты рассказывал мне со слов Фафнира о Ловцах. Куда тебе нужно направиться и что сделать, чтобы твои назначения сбылись.

– Это я вам рассказывал? – переспросил Зигфрид, нажимая на «я».