Попытка каторжника выкупить свою свободу будет признана недействительной — шотландец, наравне с остальным имуществом Джона, будет принадлежать Роберту. А Роберт сможет поступать с ним как заблагорассудится.

Конечно, отец Уинфри, как свидетель этой неблаговидной сделки, может доставить ему неприятности, но, в конце концов, Уинфри — всего лишь жалкий священник, не знающий своего места. Проповедуемая им новая религия побуждала людей относиться без должного почтения к тем, кто занимал более высокое положение. Так что в графстве станет намного спокойнее без отца Уинфри…

Но сейчас ему предстояло терпеть надоедливое внимание своих слуг. Когда Ханна начала перевязывать ребра, Роберт чуть не взвыл от боли. После очередного неловкого движения служанки он прошипел:

— Еще раз так сделаешь, и я велю тебя выпороть.

— У вас сломаны ребра, господин. Мне нужно сделать тугую повязку. Будет больно.

Роберту казалось, будто его тело кромсают ножами. Ему следовало послать за доктором, но доктор сразу догадается, что плачевное состояние Роберта — вовсе не результат падения с лошади, и наверняка разболтает всем в округе. Нет, позаботиться о нем придется Ханне. Она лечила всех рабов в его поместье.

— Ты знаешь, что надо делать?

— Да, сэр.

Когда экономка начала бинтовать его грудь, он одним глотком допил остатки виски в стакане. Боль пульсировала в нем, потом поднялась волной. Наконец Роберт не выдержал.

Он наотмашь ударил Ханну по лицу. Удар получился такой силы, что служанка отлетела на другой конец комнаты.

— Ты специально это сделала, — скрипя зубами от боли, процедил Роберт. — Вовсе не обязательно делать такую тугую повязку. Убирайся отсюда, пока я не велел запороть тебя до смерти.

Ханна быстро поднялась, вытирая кровь со скулы. Двое других слуг застыли как изваяния, не помня себя от ужаса. Роберта слегка утешил страх на их лицах, ослаблявший его собственные страдания.

Он вновь подумал, не послать ли Силаса за доктором, но гордость победила. Кроме того, доктор наверняка велит ему не вставать с постели всю неделю, а у него были безотлагательные дела.

— Принеси мне еще одну бутылку виски, — приказал он Силасу.

Роберт взглянул на Дарлин, красивую девушку с золотистой кожей и соблазнительным телом. Она затрепетала под его взглядом, и Роберт почувствовал, как в нем просыпается вожделение. Но похоже, что о любовных утехах придется забыть на несколько дней, поскольку каждое движение приносило ему невыносимую боль.

— Убирайся отсюда, — приказал он.

Не говоря ни слова, Дарлин выскочила из комнаты, словно лисица, преследуемая гончими.

Впрочем, она приелась ему. Пора продать ее и найти новую любовницу. Возможно, ему следует подождать, пока Фэнси наконец не сдастся.

Фэнси была достаточно привлекательной женщиной и, что самое важное, способной родить ребенка. Обе его предыдущие жены были бесплодными и пытались убедить его в том, что причиной этому — их аристократическая кровь. Фэнси же обладала хорошими манерами и грамотной речью, а ее способность к деторождению искупала сомнительное происхождение.

Конечно, ему придется сломить ее сопротивление. Наблюдая, как Силас осторожно, боясь пролить хоть каплю, наполняет стакан виски, он разрабатывал план действий. Было очевидно, что Фэнси небезразлично, что случится с шотландцем, так что, как только Роберт привезет его сюда, будет не так сложно заставить Фэнси выйти за него замуж.

А после свадьбы он убьет мерзавца.

* * *

Ворона, казалось, вылетела прямо из заходящего солнечного диска. Сложив крылья, она опустилась на плечо Йэна, склонившегося над ростками табака. Йэн решил, что Непоседа — подходящее имя для этой птицы. От нее невозможно избавиться.

Он все еще находился под впечатлением от… прогулки с Фэнси. Его мысли и чувства были в полном хаосе. Его кровь струилась по жилам быстрее, когда он вспоминал об их близости. Нахлынувшие чувства поглотили его целиком, но он и не хотел сопротивляться им. Или отпустить их.

Однако Фэнси была права. Кэти всего лишь ребенок. Возможно, сейчас она совсем одна, голодает, скитается. Если Фэнси сможет позаботиться о своей семье, может ли он сделать меньше для своей?

Тем не менее Йэна мучил вопрос: действительно ли Фэнси сможет о себе позаботиться?

У него было мало времени на размышления. Вернувшись с Фэнси из леса, они обнаружили, что молодой Тим Уоллес приехал на ферму с мешком табачных побегов для посадки — подарком от его отца. Остаток дня Йэн провел с Тимом и Фортуной в поле. Конечно, уже было поздно сажать табак, но, если им повезет, они еще смогут собрать небольшой урожай.

Непоседа каркнула снова, сидя на плече Йэна. Он поднялся и повел плечом, ожидая, что ворона улетит, однако она лишь крепче вцепилась в него коготками. Йэн смирился. Похоже, проклятое создание занимало особое место в сердце Фэнси. А Фэнси стала занимать особое место в его собственном сердце.

Тем временем Непоседа взмахнула крыльями, задев щеку Йэна, и громко каркнула ему прямо в ухо.

— Черт возьми! — выругался он.

На его восклицание Фортуна, копавшая землю неподалеку, подняла голову и мягко улыбнулась. Йэн хотел было спросить, что смешного она находит в выходке птицы, но потом сообразил, что означает ее настойчивость: пришло время ужина.

Непоседа запустила в Йэна свои коготки, а клювом нетерпеливо зарылась в его волосы. Йэн теперь не удивлялся, почему семейство Марш считало Непоседу женщиной. Он сам начал верить в это.

— Хорошо, — наконец согласился он. — Лети обратно. Я иду.

Йэн взглянул на Маленького Тима, смотревшего на происходящее с недоверчивым удивлением. Йэн же вел себя так, как будто ворона каждый день прилетала за ним в поле. Он пошел к дому, и только тогда умная птица взмыла в воздух, словно указывая ему дорогу.

Подойдя к дому, он увидел, как Фэнси угощает ворону хлебными крошками. Не иначе как награда за то, что коварная Непоседа сделала пару дырок в его голове.

— Вижу, Непоседа нашла тебя, — сказала Фэнси при его приближении.

— Она всегда меня находит, — ответил он, остановившись перед ней. — Хотя я признаю, что до сих пор ни одна птица не вила гнездо в моих волосах.

— Это она чистила тебе перышки, — пошутила Фэнси. — Значит, ты ей нравишься.

— Лучше бы я ей не нравился. — Боже, если бы так продолжалось и дальше, через год он мог бы стать лысым. — Наверное, ты можешь научить ее любить и твоего деверя.

— Роберт сделал бы из нее жаркое.

— Я бы тоже.

Ворона угрожающе подняла крылья, словно поняла слова Йэна, рассмешив Фэнси.

Стоило вытерпеть все неудобства, доставленные вороной, чтобы услышать ее смех, подумал Йэн, любуясь золотыми лучами, придавшими особое сияние ее глазам.