Резко притянув меня к себе, начал одно безумие на двоих. В итоге, когда в кабинете шалить мы закончили, на часах было почти три часа. Неплохо для старта. Оглядывала разруху, которую завтра придется устранять, зацепилась за открывшийся ящик стола.

Пара проследил за моим взглядом и чертыхнулся.

– Вот я олух. Давно должен был тебе отдать, а все забывал. Удачно мы повеселились, – и отошел к столу, доставая какой-то огромный сверток.

– Что это? – и протянул мне.

С непониманием смотрела на него. Ведь он никогда и ничего не забывает. Даже я могу что-то забыть, но никак не он. Он помнил дату нашей первой встречи, когда мы выходили на связь, когда у нас наступало потепление в те времена, а когда снова ссорились. Помнил все до мельчайших деталей. В большей степени из-за чувства вины. А тут «забыл» – не вяжется как-то.

– Это тебе привет от Баяны. Еще с тех времен тут лежит. Она сказала вручить тебе, когда полностью будем вместе. А я и забыл. Голову мне вскружила. Да и сейчас бы не вспомнил, не откройся он, – соблазнительно шептал, что даже стало плевать на привет из прошлого.

– Хм, утром посмотрю, что это. Спасибо. Сейчас у меня другие желания, – и хитро смотрю на него, тонко намекая, что пора бы переместится и в более удобное местечко.

– Как на счет мальчика? – подхватив меня на руки, понес в комнату. Сделал вид, что задумалась, за что меня немного подкинули. – Это было утверждение, не смей говорить нет, женщина. Я итак долго терпел.

– Не рычи на меня. Раскомандовался он. А может я не хочу рожать летом? – попытка возмутиться была провалена.

– Придется, – и кинул меня на кровать.

Разумеется, мой протест был шуточным. Я уже три месяца думаю о нашем мальчике, а он видимо только сейчас созрел. Нет, в следующий раз надо будет сразу говорить, ну или намекнуть так, тоненько. В лоб. Или даже с транспарантом.

К утру мы успокоились, и когда в дверь начали стучать в восемь утра, я отправила к Миле отца. Ибо не в состоянии. А запах пихты и корицы говорил, что я теперь вообще на особом положении и нельзя меня расстраивать. Довольный результатом наших усилий, он пошел кормить принцессу, а к обеду и выманил меня из теплой постельки, чтобы продолжить развлечение в душе.

Развлекались мы весь день, как еще о дочке не забывали, не знаю. Но рядом с ней похоть уходила на второй план, и мы становились самыми лучшими родителями, какими только могли быть. И так как пятницу никто не отменял, благоверный ушел на работу. Я же, позанимавшись с ребенком и уложив на дневной сон, решила пойти в кабинет и посмотреть, что же мне передала ведунья. Раскрыв сверток, увидела толстую книгу. Она вся была исписана от руки. Пролистав страницы и бегло пройдясь по тексту, поняла, что это ее настойки, секреты… Пригодится. Надо будет только все переписать, или напечатать. Страницы уже очень ветхие, а потерять хоть какую-то крупицу знаний нет желания.

Среди последних страниц было спрятано письмо. Ну конечно, куда без этого. Открыв конверт, начала читать ровный почерк:

«Ну здравствуй, дорогая.

Надеюсь не сердишься на меня, за то, что сокрыла от тебя тогда многое. Но я поведала все, что могла. Раз читаешь эти строки, прошло уже не мало времени с годовщины моей смерти. Не будем о грустном, милая.

Я должна попросить тебя о маленькой услуге. Научи Лизочку, ту малышку, что спасли наши Альфы, врачеванию. Она будет вся в нас с тобой. Скоро пойдет настоящий праздник в мире оборотней. Самцы и самки образуют много пар, и детишек надо принимать правильно. Поделись с ней всем, чему научила тебя я, и чему научилась сама. Со временем ваш обмен опытом спасет много жизней, ведь сдерживать волчат трудно в утробе матери. Сама уже счастливая мама.

Поздравляю тебя с первой дочкой. И могу сказать одно, у вас будет шикарный квартет.

Всю свою жизнь, я хранила один секрет, и увы, по настоянию твоего отца, не могла открыть его раньше, чем сейчас, на бумаге. Твой отец был ведуном, как и я. И мы больше чем люди с одним даром. Мы кровные брат и сестра. Я твоя тетя. Ты пошла по стопам свой мамы, став волчицей, но и наши таланты унаследовала. Однако природа не любит, когда все не в равновесии. Увы, на нас с твоим отцом закончен род чистых ведунов. Теперь твой черед.

Твоя последняя малышка будет особенной, только ты не торопись с ней. В ней пробудятся ведовские корни, а это значит, она вберет все твои знания, и преумножит в будущем. Заботься о ней, больше чем о других, ведь она будет хрупким цветочком. Не бойся, ревновать другие дети не будут. Она станет вашим солнышком. Наглым, взбалмошным, но самым дорогим человеком. И пару ей луна хорошую подобрала. Не переживай так. Все уже давно расписали на годы.

Будут на вашем тысячелетии еще потрясения. Но весь кошмар позади.

Живи и радуйся, моя девочка, и не сердись на отца. Мы тебя любим и всегда рядом, чтобы не случилось…»

Да уж. Тут и сказать особо нечего, но я рада, что она моя родственница. И не сержусь я на них. За что? Каждый из них меня любил, а если и были у нас спорные моменты, так это ничего страшного. За то я понимаю, почему меня к ней так тянуло. Как ни странно, но общего побитого чувства не возникло. Такая новость должна была ошеломить, но у меня скорее что-то окончательно сложилось в душе. И я отпустила ситуацию. Нет предсказаний, сулящих беду – и ладно. Живем и радуемся.

Вечером, устроившись на коленях Вити, рассказала ему о письме, и он обрадовался, что нас ждет многодетное будущее. Все бы ему много детей. Правда он хотел пятерых. А мне без разницы. Две дочки для меня большая радость, а может и все три, ведь животике сейчас сынок…

– Разошлись, оба! – волна Альфа-силы прошлась по территории. Все, кто стали свидетелями этой сцены попали под раздачу. Какой же это позор. Луна. Да что же это, такого быть не может. – Витя, я не шучу, довольно!

Голос Егора был, как никогда тверд, ведь сдержать бету это огромная затрата силы. А я… Мне хочется расплакаться от всего, что произошло. Ведь во всем только моя вина! Как мне после всего смотреть в глаза друзьям, стае, а главное ему – моему мужчине. Столько лет, душа в душу, через столько прошли на пути к счастью, и что теперь? Я его предала.

– Поль, пойдем со мной, – Олег вермутов протягивает руку, прося выбрать его. А как я могу это сделать, ведь он не моя половинка. Или моя?

Ничего меня. Одна часть души рвется навстречу к нему, просит согласиться, даже требует. А вторая хочет лапой по наглой морде дать, ведь это невозможно, я не его. Такого внутреннего разногласия просто не может быть, но увы, оно есть. И как мне быть?

– Руки свои спрячь щенок, пока я их не оборвал по самую майку, – и Сорозов вновь ринулся на него. С трудом успела перегородить ему путь, вцепившись обеими руками.

Не могу позволить ему навредить молодому волку, которому сама ответила. Он не виноват, что в моей голове какая-то каша творится. А ведь не так давно моих губ касался только муж. Нет, это похоже на сюрреалистический сон. Такого быть не может. Или может?