Поэхи[185]. Это слово, заимствованное из гавайской мифологии, означает примерно следующее: “разукрашенный темный источник бесконечного творения”. Название прекрасное, и гавайцы заслуженно им гордятся – теперь оно может стать частью их культуры. Но изображение получено телескопами, разбросанными по всему миру, и принадлежит всем людям и всем языкам. Возможно, каждой стране стоит придумать свое название для M87*?

Наш обзор окончен. Он занимает около 9 страниц, но чтобы перечислить всех участвовавших в проекте соавторов и спонсоров, все институты, университеты и радиотелескопы, требуется еще почти столько же места. Авторы перечисляются в порядке латинского алфавита. Начинает этот список Казунори Акияма, а заканчивает профессор из Аризоны Люси Зюрис, построившая SMT и работающая на нем.

В начале февраля мы официально направляем статью в Astrophysical Journal. Теперь остается только так называемое независимое рецензирование: наши результаты должны оценить эксперты, имена которых нам неизвестны. Обычно подобный процесс может растянуться на недели или месяцы, но в этом случаи “судьи” – рецензенты – уже отобраны, они ждут и готовы приступить к чтению. Это последний высокий барьер, который нам предстоит взять. Вдруг рецензенты отклонят нашу статью или обнаружат не замеченные нами ошибки? А иногда рецензенты бывают настроены враждебно и могут превратить жизнь автора в ад…

Через несколько дней мы получаем первый отзыв анонимного рецензента. Я лихорадочно просматриваю текст и с облегчением откидываюсь на спинку стула. Отзыв на удивление положительный: наши усилия и наша самокритика окупились сполна. От нас только требуется внести небольшие изменения. Существенных претензий к остальным статьям тоже нет.

До запланированной на конец апреля пресс-конференции остается всего несколько недель. В Америке, у Шепа Доулмана, все под контролем. Совместно с NSF (Национальным научным фондом) он планирует большую пресс-конференцию в Вашингтоне. В Европе мы готовим свою пресс-конференцию в Брюсселе. Оттачивая аргументацию, мы устраиваем регулярные видеоконференции со всеми ключевыми партнерами. Появляется план провести подобные мероприятия в Токио, Шанхае, Тайбэе и Сантьяго. В Риме, Мадриде, Москве и Неймегене брюссельская пресс-конференция будет транслироваться в прямом эфире. Ее сопроводят комментарии местных специалистов. Таким образом, граждане каждой из стран смогут услышать наши результаты на своем родном языке.

Для Европы это новшество. Обычно подобного рода пресс-конференции проходят в одном из больших научно-исследовательских учреждений – таких как Европейская южная обсерватория в Гархинге или ЦЕРН в Женеве. Никогда еще в политическом центре Европы ученые не устраивали научные пресс-конференции. Но полученное изображение – триумф и европейской кооперации ученых, и европейского финансирования. Сейчас идут мучительные переговоры о брексите. А это изображение – пример сотрудничества всех граждан нашего многонационального континента. Европейцы выделяли деньги на этот проект, они интересовались им и тем самым сыграли роль в его успехе. Это важно для меня.

20 марта 2019 года последняя статья принята в печать. Пресс-конференции давно запланированы. Теперь как никогда важно не допустить утечки информации. В проект, подобный нашему, вовлечено столько людей, что сделать это чрезвычайно трудно. Уже какое‐то время циркулируют слухи, что 10 апреля будет объявлено нечто очень важное.

Научные журналисты, услыхав, что по всему миру одновременно должны пройти целых шесть пресс-конференций, забили в набат. Изо дня в день я получаю бесчисленные запросы. Известный корреспондент New York Times, не пытаясь узнать что‐нибудь непосредственно у меня, звонит моей аспирантке Саре Иссаун. Он намерен под любым предлогом вытянуть из нее хоть какие‐то сведения, но Сара молчит. И все же этот корреспондент добивается своего: информацию он получает из Америки. Большинство журналистов считает, что мы покажем снимок черной дыры в центре Млечного Пути, – скоро им придется впопыхах переписывать заранее подготовленные статьи.

За день до пресс-конференции я вместе с Лучано Реццоллой, Моникой Мошчибродской, Антоном Зенсусом и его коллегой Эдуардо Росом еду в Брюссель. Нам предстоит устроить презентацию изображения. Наша многонациональная группа состоит из представителей пяти стран, говорящих как минимум на шести языках.

В Соединенных Штатах Шеп Доулман и три его американских соратника направляются в Вашингтон; с ними моя амстердамская коллега Сера Маркофф. Полным ходом идут приготовления и в Токио, Шанхае, Тайбэе и Сантьяго. Это тоже экспедиция планетарного масштаба, хотя и другого рода: сейчас мы не наблюдатели, а объекты наблюдений. Во многих университетах преподаватели и студенты будут следить за происходящим в прямом эфире точно так же, как несколько лет назад мы внимали официальному сообщению об открытии гравитационных волн. В этом астрономы напоминают футбольных болельщиков, которые собираются в барах и вместе смотрят матчи чемпионата мира. Правда, пива в нашем случае выпивается значительно меньше.

Накануне пресс-конференции мы с помощью медиа-эксперта проводим, так сказать, ее генеральный прогон. По воле случая это происходит в той же самой комнате, где не так давно, выступая перед комиссией Европейского исследовательского совета, мы отстаивали заявку на финансирование своего проекта. Жалюзи опущены. Я произношу вступительную речь и, нервничая, впервые показываю на экране наше изображение экспертам ЕС… И вот я уже смотрю на восторженные лица, на блестящие глаза; несколько секунд эти прошедшие огонь и воду профессионалы сидят в благоговейной тишине. Я начинаю осознавать всю силу эмоционального воздействия нашего изображения.

Вечером я возвращаюсь в гостиничный номер, чтобы еще раз обдумать свое выступление, и репетирую его перед зеркалом. Я хотел бы произнести на четырех языках слова: “Это первое в истории изображение черной дыры”. Сара Иссаун переводит фразу на французский, а на немецкий и голландский я перевожу ее сам. Пока я работаю, ко мне заглядывает мой сын Ник. Хотя Ник молод, он уже хорошо зарекомендовал себя как музыкант и кинокомпозитор. Он взялся написать музыку к нашему ролику, иллюстрирующему получение изображения черной дыры, для веб-сайта ESO[186]. Ник собирается включить снятые в день пресс-конференции сцены в свое первое музыкальное видео[187].

Около полуночи – неприятности на пиар-фронте. Научный журналист, мой старый университетский друг[188], обнаружил на нашем незащищенном вебсайте строго конфиденциальный пресс-релиз с изображением черной дыры. Это могло бы стать интернет-сенсацией, но, к счастью, мы были предупреждены. Несколько коллег провели бессонную ночь, пытаясь устранить утечку. Кто еще ее обнаружил? Только один человек? Назавтра мы напряженно ожидали начала пресс-конференции, но если кто‐то что‐нибудь и заметил, то промолчал, и ничто не омрачило дня торжества науки.

В 1992 году нобелевский лауреат Джордж Смут, демонстрируя первое радиоизображение нашей молодой Вселенной спустя всего 380 000 лет после Большого взрыва, триумфально заявил: “Для верующего человека это все равно что взглянуть в лицо Богу”. Я хотел, оттолкнувшись от его слов, пойти еще дальше и сказать вот что: если Большой взрыв – начало