– Что ж, если все всё выяснили, то нам пора приступить к главному действию. Тому, ради чего мы все здесь собрались, – торжественно развёл руки котодемон, – но, быть может, я спешу и у кого-то ещё есть последнее слово?

– У меня, – вдруг подала голос маленькая лисичка, – я хочу, чтобы семья сохранила память обо мне. Мой муж может отдать свой блокнот моему отцу?

Нэкомата требовательно протянул руку. Я не задумываясь достал из-за пазухи блокнот с рисунками и передал ему. Он быстро пролистал все страницы, подумал и с поклоном передал его господину Лю. Да, там были несколько рисунков с его дочери, но, по совести говоря, будь у меня больше времени и не отвлекайся мы на ловлю всяческих там ёкаев, я бы нарисовал ещё лучше.

Однако господин Лю принял мои рисунки с необычайным уважением, словно это являлось полноценной частичкой его отношений с дочерью, понимания её жизни, даже какого-то внутреннего осознания самого себя. Я вдруг подумал, что на самом деле быть отцом – это очень серьёзное дело.

– Прошу за мной.

Мы все, то есть не совсем все, а только я, кицунэ, её отец и увязавшийся за нами профессор, двинулись по тропинке вверх. Сакаи шёл совершенно поникшим, не поднимая глаз, и его оттопыренные уши полыхали алым.

Нэкомата двигался первым, его шаги были лёгкими и мягкими, так ходит домашний кот, не боясь быть услышанным, но тем не менее не сталкивая с извилистой тропы ни камушка, ни травинки.

Мы толпились за ним, дыша друг другу в затылок, сначала Мияко, за ней я, потом её отец, и всё шествие замыкал косоглазый японец, как было справедливо сказано, втянувший всех нас в это дело…

Демон остановился у небольшого проёма, оттуда тянуло гарью, и тепло горы почти обжигало пятки даже через плотную обувь.

– Это Нэкома-дакэ, пик Дьявольской кошки. Спящий вулкан Нэкодаке (названия похожи, верно?) является последним пристанищем молодожёнов. На нас смотрят сотни глаз, за нами следят, и, если вдруг что-либо пойдёт не так… Лисий клан с Хоккайдо в лице почтенного господина Лю будет уничтожен! Надеюсь, никто не воспринял это как угрозу?

Никто и не ответил.

– Потому что это не угроза, – честно подтвердил Нэкомата, – угрожают лишь те, кто не способен на поступок. Вряд ли кто-то из здесь присутствующих способен упрекнуть меня в отсутствии воли и мужественности. Как и в честности перед лицом сложившихся событий. Наша вражда закончена?

Мияко подняла на меня глаза, приложила мне палец к губам и едва заметно покачала головой.

«Ни во что не вмешивайся, что бы ты ни увидел. Я люблю тебя, Альёша-сан…»

Прежде чем я хотя бы успел открыть рот, она вдруг исчезла, а господин Лю с поклоном передал котодемону ту самую открытку.

– Я не мог поздравить свою дочь с законным браком, но я не оставлю её одну в конце Пути.

Профессор Сакаи вдруг повис у меня на плечах. А Нэкомата, торжественно подняв открытку с рисунком кицунэ над головой, продемонстрировал её толпе нечисти внизу и вдруг резко разорвал на четыре куска. Каковые он медленно и торжественно выбросил вниз, за край зева…

Я смутно помню, что произошло потом. Кажется, снизу повалил дым. Потом восторженный рёв толпы внизу перекрыл все звуки мира. Солнце поднялось над горизонтом, знаменуя рождение нового дня и нового порядка. Японская нечисть внизу вопила от возбуждения, видимо, жертвоприношение удалось на славу.

В груди всё клокотало. Профессор полетел с моих плеч, как пушинка, под ноги отца моей…

Моей невесты… моей жены… моей Мияко?! Я шагнул вперёд, обхватывая Нэкомату обеими руками и легко приподнимая его над землёй. Всего два шага до пропасти.

– А вы сильный человек, – с уважением успел прошептать он, когда мы с ним летели на дно дремлющего вулкана. – Но не забывайте, я ваш томадати. Больно не будет.

…Когда жара стала совершенно нестерпимой, а дыхание кончилось, я закрыл глаза. Где-то там, за гранью, в другом мире, меня ждёт маленькая верная кицунэ, которую я никогда не оставлю…

– Хозяин, ты живой? – Чьи-то твёрдые кулачки начали хлопать меня по щекам, по лбу, по вискам.

Возможно, да, возможно, нет. Не помню. А это вообще кому-то важно?

– Живой, чё ты сразу ногами-то?

– А ты его вообще вилкой тыкал…

– Мне можно, я главный!

– Кто тут главный?

– Точно, а ну повтори?! Ой, кажись, глаза открывает…

– Тикаем, парни!

…Да, я открыл глаза. Мой дом, моя квартира. Кроме меня, в доме никого, так что чьи голоса раздавались в моей бедной голове – непонятно. Я лежу на полу, ничего не болит, одежда ровно та же, в которой обычно и хожу.

Кажется, Нэкомата говорил, что сёстры Инари и Мёбу дождутся меня здесь.

Их нет. Я встал и тупо обошёл все углы. Вот здесь стоял японский меч, именно им моя Мияко сражалась против ледяной невесты. А вот здесь в шкафу лежала её одежда, которую я ей нарисовал.

Кажется, где-то на кухне ещё витал запах риса, приготовленного её тонкими пальчиками…

Я искал хоть что-то!

Ни-че-го…

P.S.

Остров Хоккайдо, Япония