– И когда дело дошло до похищения добычи из храма, – продолжал Фиссиф, постепенно обретая уверенность от звуков собственного голоса, – оказалось, что я действительно немного нуждаюсь в их помощи.

Фафхрд снова потихоньку чертыхнулся. Ему было невмоготу молча слушать такую возмутительную ложь. Однако Мышелова это даже как-то развлекало.

– Для хвастовства сейчас не время, – перебил Слевьяс. – Тебе прекрасно известно, что для того, чтобы взломать большой тройной замок, потребовалось все умение Мышелова, а без Северянина тебе бы ни в жизнь не справиться с чудовищем.

Фафхрд немного смягчился. Фиссиф снова присмирел и покорно склонил голову. Воры начали медленно приближаться к нему.

– И вот, – чуть ли не в панике закончил он рассказ, – я забрал добычу, когда они спали, и поспешил в Ланкмар. Убить я их не решился из боязни, что пока буду расправляться с одним, второй проснется. Добычу я вручил лично Кровасу, который поблагодарил меня и сразу начал выковыривать камни. Вот медная шкатулка, в которой лежали череп и руки. – Он указал на стол. – А насчет того, что случилось потом…. – Он умолк, облизал губы, с испугом огляделся вокруг и проговорил тихо, с отчаянием в голосе: – Все произошло так, как я рассказал.

Недоверчиво ворча, воры сгрудились вокруг Фиссифа, но Слевьяс остановил их, властно постучав по столу. Казалось, он что-то обдумывал.

Тут в комнату ворвался еще один вор, поклонился Слевьясу и задыхаясь проговорил:

– Молт, дежуривший на крыше напротив боковой двери, только что сообщил, о магистр, что через нее никто не входил и не выходил, хотя она все время была открыта. Двое чужаков должны быть еще здесь!

Если Слевьяс и удивился этой новости, то виду почти не показал. Окинув вестника долгим взглядом, он медленно, как будто движимый инстинктом, повернул бесстрастное лицо в сторону алькова и уставился маленькими глазками на тяжелую штору. Он уже собрался было отдать какой-то приказ, как вдруг штора надулась, словно от сильного порыва ветра. Потом она подлетела почти до потолка, и два человека ринулись в комнату. Меч высокого медноволосого варвара был направлен на Слевьяса.

С гибкостью, которой было трудно ожидать от его крупного тела, Слевьяс, пригнувшись, бросился на пол, и длинный меч глубоко вонзился в стол, у которого только что стоял новоиспеченный магистр. С пола он увидел, как его подчиненные в замешательстве отпрянули назад, а один покачнулся от удара. Фиссиф, оказавшийся быстрее других, поскольку знал, что его жизнь подвергается двойной опасности, выхватил кинжал из-за пояса и метнул его в Фафхрда. Бросок вышел неудачный – кинжал полетел рукояткой вперед, – но зато точный. Слевьяс видел, как кинжал угодил бросившемуся к двери гиганту прямо в висок и слегка ошеломил его. Слевьяс тут же вскочил на ноги, выхватил меч и крикнул ворам, чтобы они догнали беглецов. Через несколько мгновений комната опустела, и только мертвый Кровас с каким-то издевательским удивлением продолжал смотреть на пустую шкатулку.

Мышелов знал планировку Дома Вора – конечно, хуже, чем свои пять пальцев, но все же неплохо – и теперь бежал впереди Фафхрда по запутанным переходам. Они огибали каменные углы, взбегали вверх или спускались на сколько-то ступенек вниз и вскоре уже не знали толком, на каком этаже находятся. Только сейчас Мышелов обнажил свой тонкий меч Скальпель и пользовался им, чтобы на ходу сшибать свечи и укрепленные на стенах факелы, надеясь тем самым сбить со следа погоню, пересвисты которой резко звучали где-то сзади. Фафхрд дважды споткнулся, но удержал равновесие и не упал.

Два полуодетых ученика воровской школы высунули головы из двери. Шарахнув дверью по их недоуменным физиономиям. Мышелов ринулся вниз по винтовой лестнице. Он хотел попасть к еще одному выходу, который по его расчетам охранялся неважно.

– Если придется разделиться, встретимся в «Серебряном Угре», – бросил он Фафхрду, имея в виду таверну, в которую они частенько захаживали.

Северянин кивнул. Голова у него кружилась уже меньше, хотя еще болела. Однако, находясь уже где-то внизу, он, не разглядев толком низкую арку, в которую нырнул Мышелов, и треснувшись об нее головой, ощутил звон в ушах, такой же сильный, что и после того, как Фиссиф запустил в него кинжалом. В глазах у него все закружилось и потемнело. Он услышал, как Мышелов сказал: «Теперь сюда! Держись левой стороны!», и, собрав все силы, чтобы не потерять сознание, вбежал в узкий коридор, на который указывал его приятель. Фафхрд был в полной уверенности, что тот последует за ним.

Однако Мышелов замешкался чуть дольше, чем следовало. Погоня, правда, была еще далеко, но страж, охранявший этот проход, услышал свист и оторвался от мирной игры в кости. Мышелов увильнул от мастерски брошенной удавки, однако недостаточно проворно. Вместо шеи, петля сильно сдавила ему ухо, щеку и челюсть, и Мышелов упал. В следующий миг Скальпель рассек веревку, но стражник успел тем временем обнажить меч. В течение нескольких страшных секунд Мышелов сражался лежа на полу, отбивая сверкающий клинок почти у самого носа и рискуя при этом заработать косоглазие. Улучив подходящий момент, он все же вскочил на ноги и обрушил на противника ураганную атаку: Скальпель, казалось, троился и четверился у него в руке и в конце концов заставил стража замолчать, вонзившись сбоку ему в горло.

Задержка оказалась непозволительно долгой. Освободившись от петли, которая чуть не задушила его во время схватки. Мышелов увидел, что под аркой уже показались люди Слевьяса. Он резко повернулся и бросился в главный коридор, уводя погоню от Фафхрда. В голове у него один за другим мелькали планы бегства. Послышались радостные крики – приспешники Слевьяса заметили его, а откуда-то спереди их соратники ответили свистом. Мышелов решил, что лучше всего попытаться выбраться на крышу, и свернул в поперечный коридор. Он надеялся, что Фафхрду уже удалось скрыться, хотя состояние друга и внушало известные опасения. Сам же Серый Мышелов ничуть не сомневался, что сумеет уйти от погони даже в десять раз более многочисленной, чем та, что мчалась сейчас по запутанным переходам Дома Вора. Он понесся громадными скачками, едва касаясь мягкими подошвами истоптанного каменного пола.

Фафхрд, уже неизвестно сколько времени двигавшийся в кромешной тьме, наконец остановился, наткнувшись на что-то вроде стола, и попытался сообразить, каким образом он так позорно заблудился. Но голова его пульсировала от боли, эпизоды бегства перепутались и не были связаны друг с другом. Он помнил, как растянулся на какой-то лестнице, как толкнул резную каменную стену и она вдруг бесшумно подалась вперед, отчего он буквально ввалился в образовавшийся проем. В какой-то момент его охватил дикий приступ дурноты, в другой – он явно потерял сознание, потому что теперь в памяти у него всплыло, как он лежит, потом становится на четвереньки и пробирается между какими-то бочонками и тюками с полусгнившей одеждой. Кроме того, он по меньшей мере еще один раз ударился головой, потому что теперь нащупал в своих спутанных потных волосах целых три шишки. Главным ощущением Фафхрда в этот миг была мрачная и стойкая злоба на окружающие его бесконечные камни. Его примитивное воображение уже готово было обвинить их в том, что они сознательно оказывают ему сопротивление и преграждают путь, куда бы он ни повернул. Фафхрд понимал, что почему-то перепутал такие простые указания Мышелова. Какой стороны велел ему держаться человечек в сером? И где он сам? Наверняка попал в какую-нибудь ужасную передрягу.