litbaza книги онлайнИсторическая прозаМария Кантемир. Проклятие визиря - Зинаида Чиркова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 ... 126
Перейти на страницу:

На своём флагманском корабле «Элефант» Эреншельд отделился от своей эскадры и в сопровождении десяти лёгких галер подошёл к перешейку, намереваясь помешать переволоку.

И конечно, помешал бы и не удалось бы Петру совершить свою остроумную комбинацию, если бы, на его счастье, не стих ветер.

Он стих настолько, что можно было вывести из гавани тридцать пять галер и провести их под самым берегом и под боком у шведского флота, но так, чтобы пушечные выстрелы с него не доставали до галер.

Паруса шведских кораблей беспомощно повисли, ветра не было долго, как это требовалось русским кораблям, чтобы выйти из зоны обстрела шведами.

Галерные суда мчались быстро — гребцы только успевали опускать вёсла в воду, а парусники шведов не могли угнаться за ними: весь их расчёт строился на попутном, а может, и обратном ветре, который мог бы надуть паруса.

Они стояли, палили, а галеры Петра вышли из гавани и блокировали шведский «Элефант» с адмиралом Эреншельдом на борту.

Пётр благородно предложил Эреншельду сдаться — тот ответил гордым отказом.

Тогда Пётр решил идти на абордаж шведского корабля.

Генерал Вейде, сам Пётр, солдаты, матросы напали на «Элефант» со всех сторон. Полезли по лестницам, зацепившись крюками, их встречали выстрелами, убийственным огнём. Матросы падали, умирали, новые всё лезли и лезли.

Пётр лез вместе со всеми под страшным оружейным огнём.

Три часа длилась эта смертельная схватка.

В самый последний момент, когда шведский адмирал понял, что надеяться больше не на что, он приказал спустить для себя шлюпку и попытался спастись бегством.

Но его быстро окружили русские лодки, солдаты схватили шведского адмирала и привели его к Петру.

Так же расправились матросы и с другими одиннадцатью отделившимися от эскадры шведскими судами.

Все они были взяты на абордаж, шведы захвачены в плен и погружены на русские суда...

В пылу боя русские не заметили, как захватили и остров Аланд, расположенный всего-навсего в пятнадцати милях от столицы Швеции — Стокгольма.

Это страшное известие повергло шведскую столицу в ужас. Ещё немного — и русские возьмут столицу, а значит, перестанет существовать Швеция.

Началось лихорадочное возведение укреплений, оборонительных линий, а все придворные приготовились бежать из столицы вглубь страны.

Не пошёл Пётр на столицу Швеции, хотя в этот раз, после Гангута, мог бы спокойно завладеть Стокгольмом, и советники царя настаивали на том, чтобы продолжить так удачно начатую баталию.

Но Пётр сказал:

— Удача придёт или нет — неизвестно, флот же надобно сохранить, а шведские суда нам большая подмога. Потому пойдём в Або, переждём зиму, а там будет видно.

Не играл Пётр с удачей в прятки: один раз помогло ему Провидение, сам Бог словно бы остановил ветер, будет ли такая удача во второй раз — неясно, да и сам Карлус всё ещё был в Европе и собирал войска для новых сражений.

Как же палили пушки, как же торжествовал народ, встречая своего неугомонного царя после такой блестящей баталии!

Пётр рапортовал Сенату о своей победе при Гангуте, и Сенат ответил ему повышением в чине: Пётр Алексеевич Романов был пожалован в вице-адмиралы...

ГЛАВА ВТОРАЯ

День не задался с самого утра. Сначала был долгий спор с камерарием — управителем дома, потом сбежал со спиртовки крепчайший кофе, который Мария всегда пила по утрам, затем куда-то пропала связка ключей, всегда либо лежащих на её прикроватном столике, либо звенящих на её широком поясе.

Мария поджимала яркие пунцовые губы, хмурила круглые брови, словно самой природой выведенные над яркими зелёными глазами тончайшими полукружиями, блеск в её глазах становился зловещим и яростным: во гневе княжна была несдержанна на язык, а то и на руку — это знали все в доме и потому прятались от её хмурого, как сегодня, взгляда: не дай бог не угодить молодой хозяйке.

Князь всё не выходил из своего кабинета, увлёкшись очередной порцией писанины, и оттого княжна носилась по дому, везде находя пыль, беспорядок и грозно отчитывая случайно попавшуюся на глаза прислугу.

Даже братья, для которых княжна всегда приберегала ласковое слово и одобрительное поглаживание по голове, усердно засели за учёбу под внимательным глазом русского учителя и стопу книг.

Что на неё нашло, княжна и сама не понимала, лишь смутно чувствовала, что в доме что-то происходит, а может быть, произойдёт, и этого она бессознательно боялась и подозревала, что ничего хорошего из будущего происшествия для неё не выйдет...

Она уже давно, года три назад, стала полновластной хозяйкой в доме отца, Дмитрия Кантемира. Только она и поддерживала ещё этикет, постепенно спадавший, как кожура гниющего ореха.

Лишь она ещё заставляла отца надевать все его знаки власти и достоинства, когда приходилось ему исполнять обязанности отца всех молдаван, вышедших в Россию вместе с ним.

Только она ещё следила за тем, чтобы неизменно соблюдались все правила, полагающиеся при встрече с господарем Молдавии, и строго взыскивала с тех, кто пренебрегал этими правилами.

Сам господарь постепенно понимал, что его маленькое владычество всё больше и больше мельчает, что из нескольких тысяч человек, выведенных им из пределов Молдавии, остаётся всё меньше и меньше — часть осела в Украине, часть ушла за кордон, в Польшу, чтобы быть поближе к родине, и лишь верные и неизменные слуги всё ещё были рядом, старались, как могли, облегчать жизнь господаря.

Всё чаще и чаще пропадал он за письменным столом, едва находя время на скудные трапезы, всё глубже и глубже уходил в область фантазий и мечтаний, которые выливались на бумагу мелким бисерным почерком...

С управителем имений, со слугами общалась только она, княжна Мария, затаившая горе под маской строгой взыскательности и неуправляемого порой гнева. И всего-то было ей шестнадцать лет, но она уже научилась скрывать свою сердечную боль, потому что видела, как её малейшее волнение и скорбь тут же передаются всем домашним.

А сколько боли и горя пришлось ей пережить за все эти годы, отметившие её взросление!

Лишь по ночам позволяла она себе поплакать в подушку, вспоминая последние дни матери, Кассандры, ставшей совсем слабой и беспомощной.

Но и на похоронах держалась Мария с достоинством и спокойствием — видела, как исходит слезами отец, как любопытно взирают на всё происходящее братья, как тает и тает, словно свечка от душевного жара, младшая сестра — Смарагда.

Совсем немного времени прошло с тех пор, как уложили в склепе Николо-Греческого монастыря Кассандру, а вслед ушла и Смарагда. И тут старалась Мария не проливать напрасно слёз — чересчур много хлопот легло на её ещё некрепкие плечи...

Перед самой своей смертью, прощаясь с детьми и мужем, Кассандра слабым, едва слышным голосом сказала Марии:

1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 ... 126
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?