— Стоп! Хватит! Убьешь!

— И убью! — сказал Илья в бешенстве. — Сволочь…

Оттаскивая Илью от хрипящего Василия, Маргарита удивленно спросила:

— Где ты так научился?

— В армии, где же еще? — сказал тот, жадно выпивая воду.

— Ты что, в армии был?

— Ну, был…

— В какой? Когда?

Василий, держась за пах, со стоном катался по полу и матерился.

— Ну, в какой, в какой… — нехотя сказал Илья. — В израильской, сержантом.

— Да ладно! — не поверила Маргарита.

— Правда, что ли? — спросил Арсен.

— Правда… — сказал Илья.

— Ты был в Израиле и вернулся? — изумился Арсен.

Ну, вернулся…

— Зачем? — спросил Арсен.

— Потому что… — сказал Илья.

— Почему, Илья? — спросила Маргарита. — Там что, плохо?

— Нет, там хорошо.

— А почему вернулся? Скажи! — настаивал Арсен.

— Ну, потому что достали! — с досадой ответил Илья. — В армии в душ нельзя было пойти, все приставали: «Ой, у тебя необрезанный! Сделай обрезание! Сделай обрезание!» Я говорю: «Да пошли вы!» У меня две награды за ливанскую войну, итур хаоз — за мужество. А они все равно: «Сделай обрезание!» Ушел из армии, живу в Натании, но и там — только придешь в баню: «Илья, ты опять с необрезанным?! Когда обрежешься?» Я говорю: «Какое вам дело? Я еврей и горжусь, что еврей! Но есть же предел! Почему я должен член резать?» Но уже вся Натания знает, что у меня не обрезан, и даже на улице вместо «Шолом» снова этот еврейский расизм: «Илья, когда обрежешься? Когда обрежешься?» Достали так — плюнул и вернулся в Россию.

Василий, все еще лежа на полу и держась за пах, расхохотался.

— Что ты хохочешь? — удивился Илья.

— Ой, здохну зараз! — продолжал смеяться Василий.

— От чего ты сдохнешь?

— А тому шо весь ваш Израил, — поднялся Василий, — не коштуе одного едыного хера! — Налил всем самогон и протянул один из стаканов Илье. — От за цэ и выпьемо!

— Не буду я с тобой пить! — ответил Илья. — Иди ты…

— Никуды я нэ пиду. — Василий залпом выпил и брякнулся на колени перед Маргаритой. — Рита, пробач мэнэ, дурня!

— Отстань! — отошла от него Маргарита.

Но Василий пошел за ней на коленях:

— Ни, я нэ встану, покы нэ пробачиш!

— Рита, — сказал Илья, — а что у вас там было с Сергеем?

— Ничо не было! — нервно ответила Маргарита.

— А чё он вырубился?

— Откуда я знаю? Перепил, наверно.

— Странно… — сказал Илья. — Мы ерша выпили и ничего. А он…

Громкая мелодия «Хава нагилы» вмешалась в этот разговор. Это звонил мобильный Ильи. Он достал трубку и отошел с ней от стола.

— Шолом, якира! — сказал он на иврите. — Ани бэ педсовет. Манаэлэт йодат, цэ магия министр образования, кару этхакулям ле педсовет. Ло, рак от шаа ани магия хабайта! Бэсэда, шолом!

— Между прочим, — сказал ему Арсен, — педсоветы тоже нужно с шашлыками проводить.

— Ты что, иврит понимаешь? — спросил Илья.

— Иврит не понимаю. Педсовет понимаю. Что ты еще мог жене сказать?

— Твое щастя, шо по телехфону запах нэ пэрэдается, — заметил Илье Василий.

— А кто у тебя жена? — спросила Маргарита. — Израильтянка?

— Ну… — подтвердил Илья.

— И сюда приехала? — не поверил Арсен.

Илья пожал плечами:

— А что тут такого?

— Нет, просто спрашиваю, да…

Тут у Арсена зазвонил мобильный.

— Так, началось, — сказал Илья. — Интересно, а какой у повара педсовет?

Арсен в телефон заговорил по-армянски и по-русски:

— Джана, инз штап танчелен. Воровэтэв Путинэ петке га ынтрики. Ну, Путин приедет ужинать… Ум хэт? Инч ес иманам ум хэт? А ты откуда знаешь, что с ней? Не знаю, когда буду. Ду инкет эл дидэс минчев иранк хац чутэн…

— Гений! — сказал Илья. — Путин в его ресторан приедет! И он теперь до ночи свободен!

— Между прочим, — сказал Арсен, пряча телефон. — Если ты учитель литературы, у меня есть литературный вопрос. Нет, серьезно. Вот у нас, армян, такого нет, чтобы один армянин другого армянина публично позорил, писал про него всякие гадости. И тем более — писатель про писателя, такое у нас, вообще, невозможно. А у вас, евреев…

— А что у нас, евреев? — насторожился Илья.

— Ну, я вот книжку купил одного вашего писателя, как его фамилия? Не то Велюр, не то Вельвет. Велер, кажется. Неважно. Так он там всех ваших-неваших налево и направо так грязью поливает!.. Кобзон у него гангстер, Светлов и Казаков — алкоголики, Ахмадулина мужиков публично трахает. И главное, книжка-то дрянь, вся из дешевых анекдотов сварена, я из крапивы и сорняков вкуснее суп приготовлю…

— Я знаю, о ком вы говорите, — грустно сказал Илья. — Сейчас в книжных магазинах огромное количество макулатуры. Это как паленая водка. Ведь настоящую водку сделать не просто. Вода нужна ключевая, чистейшая, спирт из отборной пшеницы. И то же самое в литературе. Талант нужно, мастерство и чистую сердечную энергетику. Ведь ни злобой, ни завистью ничего кроме яда создать невозможно. А у нас сейчас большинство писак почему и чем сочиняют? Завистью к большим талантам. А чтобы себя возвысить, пытаются унизить тех, кому завидуют. Это сплошь да рядом. Вот был такой талант Эфраим Севела, написал замечательную книгу «Легенды Инвалидной улицы». А следом за ним тут же пошли «Легенды Невского проспекта», «Легенды Арбата». Вторичка! Но люди это кушают, потому что пережеванное, да еще с острым соусом из дешевых острот куда легче усваивается. А издатели этим пользуются — тискают это фуфло огромными тиражами и прикармливают народ не к настоящей литературе, а именно к жвачке, к макулатуре. Как к фаст-фуду и гамбургерам, которые на самом деле просто отрава.

— Но я ж тебя не об этом спросил, — сказал Арсен, терпеливо выслушав.

— А о чем?

— О том, что ни армяне, ни повара друг друга никогда не хают. Во всяком случае, публично. А у вас, евреев…

— Знаешь, — сказал Илья, — я, когда жил в Израиле, тоже возмущался — как так, почему в Израиле есть публичные дома? И, знаешь, что мне сказали? Что мы, наконец, стали полноценной нацией — у нас теперь свои наркоманы, свои проститутки, свои бандиты и свои подонки. По полной программе!

Тут проснулся Сергей Альбертович, обвел всех протрезвевшим взором:

— Так! Вы чё тут сидите?! Вы сюда что — трахаться приехали? Или на литкружок? А ну за работу!

Встал, открыл все банки с красками и со шпаклевкой и продолжил: