Его рот накрыл мой. Язык, напористый и нахальный, начал вытворять все то же, что и Арий: то проникая глубже, то чуть касаясь моих губ.

Я почувствовала, что еще немного — и сорвусь вслед за супругом, что еще одно мгновение, и эйфория накроет, как волна, с головой. Не стала сопротивляться бушевавшему шторму.

Вспышка молнии, тайфун, шквал. Когда ты ничего не видишь с широко открытыми глазами. Наши стоны в унисон.

Я чувствовала, как внутри меня кипит его суть. Мои ноги, обхватившие его; руки, которыми я обвила его шею. Каждый толчок словно рвал изнутри, обжигал. Это был танец. Танец двух тел, покрытых потом, замешанным на крови, в безумном, головокружительном ритме.

Финальные аккорды первобытной мелодии любви и мой вскрик, когда он прижался к моей шее губами. Вершина остроты и блаженства. Я почти физически ощутила, как напряжение Ария, рожденное внутри него, собравшись воедино, изливается в семени, наполняющем меня.

Мы оба вздрогнули, и муж, уставший, опустился на меня.

Импровизированная повязка сползла с его груди. На месте еще недавней раны был лишь шрам. Я провела по нему рукой, улыбаясь.

21.02.2016 по римскому календарю

24 травня 9785 года по веремскому летоисчислению

Я улыбалась ему, вновь пришедшему дню, покрывалу тумана, что скрыло нас и все утро, оставив лишь призрачные силуэты. Лучи солнца едва пробивались через белесую эфемерную преграду, боязливо топтались на входе в пещеру, застенчиво, сантиметр за сантиметром приближаясь к батистовой рубашке, что вчера была так небрежно сброшена мною.

— Скажи, почему для того, чтобы ты забыла свой страх, нам сначала надо было чуть не разбиться, а мне еще и получить ранения? — Сонный голос Ария был такой же, как это утро: с поволокой неги.

— Может, для того, чтобы у меня появился еще больший страх: потерять тебя? Перед ним-то и померк прежний.

Дракон отчего-то заулыбался: широко, искренне, от души.

— Я могу это расценивать как признание в любви?

Ответное фырканье отразилось от сводов пещеры. Арий обнял меня.

— Мы двое глупцов. Счастливых глупцов.

Я лишь согласно кивнула. Отчего-то в душе было хорошо, спокойно и уютно среди этих серых камней, в холодной пещере утром на изломе лета.

— Знаешь, когда мы состаримся, для наших детей и внуков надо будет придумать красивую легенду о том, как коварный дедушка-дракон Арий похитил невинную прекрасную деву, гулявшую на поляне…

От его слов мне стало грустно. «Увы, дети будет твои и Кесси, а вернее, дочка, и то, если повезет. Конечно, при условии, что драконьи гендерные линии зависят от любви, а не от чего-то другого». Чтобы не дать зародившимся внутри слезам воли, я отвела взгляд и начала подниматься.

Сразу нахлынуло и ощущение холода, и одиночества, что скорее типично для приезжего в шумном мегаполисе, и близости конца. Я зябко повела плечами и подошла к рубашке. Встряхнула ее и побыстрее натянула на голое тело.

Арий, почувствовавший перемену, тоже поднялся, подошел сзади, обнял.

— Что случилось?

Простой вопрос, ответ на который мне и самой хотелось бы знать.

— Ничего. Ничего, что было бы фатальным. — Повернувшись, я подняла на него взгляд. — Просто знай. Как ты там говорил: «май тем юра тем». Так вот, ты для меня тоже и «май», и «тем», и «юра», и «тем».

А потом все же нашла в себе мужество произнести фразу, озвучивать которую мне жутко не хотелось:

— Нам надо выбираться отсюда.

Супруг, поджав губы, принял мои слова.

— Кристаллов экстренного телепорта у меня, увы, уже нет, поэтому придется по старинке.

— Это как?

Для меня дремучей древностью были три способа передвижения: на четырех, на трех и на двух. Причем ни на четвереньках, ни с посохом, ни пешим шагом протопать пол драконьей империи я особо не рвалась.

Все оказалось прозаичнее: для драконов «по старинке» означало махать усиленно крыльями на манер упитанной утки, которую хозяин откормил для праздничного стола, а она возьми в последний момент и улети почти из-под топора. Правда, в отличие от пернатой, Арий покрывал расстояния значительно быстрее. Прискальные леса сменились равнинами с излучинами рек, а затем и полями. На одном из них и был разбит точно такой же драконий лагерь. Целый.

Это, конечно, был еще не глубокий тыл, но все же.

Арий приземлился и после того, как я благополучно спустилась с его шеи, перевоплотился, не испытывая и тени смущения за свою наготу. Драконы удивления при виде обнаженного соплеменника тоже, впрочем, не выказали. Судя по всему, самой стеснительной в собравшемся обществе была я.

Мужчины поздоровались так, как это умеют только они: без слов, лишь пожимая друг другу руки.

Мне на плечи кто-то накинул свой китель, а Арий без придворных расшаркиваний начал диалог, в ходе которого выяснилось: атака на то, что некогда было нашим лагерем, закончилась так же внезапно, как и началась. Тех, кому удалось выжить, отправили в столичные лазареты, а сегодня с утра прилетел вестник с приказом: прекратить любые военные действия.

— Не иначе, будут переговоры. Вот только кому с кого контрибуцию требовать? Не пойму. Вроде как мы проиграли, но опять же, на территории Чернолесья. Да и это заклинание, которое самое мощное, людскими магами созданное, опять же у нас, — подвел итог беседы дородный офицер.

Говоривший был полон угрюмой решимости бороться с демонами-супостатами, не хуже, чем фермер, чей урожай на корню сожрал колорадский интервент. Данная невольная ассоциация была вызвана наметившимся пивным брюшком, лихо загнутыми усами и съехавшей на бок фуражкой. Именно таков в моем сознании был образ типичного садиста-огородника.

— Вы сможете помочь мне с женой добраться до столицы? — Вопрос Ария заставил офицера присвистнуть.

— Сейчас, почитай, все телепорты перегружены под завязку.

— Знаю, но мой лагерь был разбит. И я за это в ответе. Если не явлюсь с отчетом, это означает…

— Что вы либо умерли, либо дезертир, — закончил за мужа офицер. А потом добавил: — А если явитесь — трибунал. Как командир, потерявший корпус в бою.

Сказал и замолчал, вперив в Ария взгляд, словно пробовал на прочность, на излом.

— Есть такие понятия, как честь и долг. И я в ответе за тех, кто не вернулся из этого сражения. Если суд посчитает, что моя жизнь искупит отчасти вину, — значит, так тому и быть.

У меня при этих его словах подкосились ноги, а офицер лишь коротко кивнул:

— Уважаю. И помогу.

Поношенная солдатская одежда для меня и Ария, несколько переходов через телепорты, рамки и пространство которых были отчего-то ядовито-красного цвета, и, наконец, та самая комната, в которой я очутилась в первый раз. Тот же стол, гнутые спинки стульев и портрет Ликримии в рамке. Впрочем, последний был тут же выкинут Арием в мусорное ведро, едва только муж заметил, куда я смотрю.