– Странно подумать, что где-то есть деревни, где крестьяне бунтуют, – удивленно говорил Софир.

Ингалора не отвечала. Думала о чем-то своем: плавала в грезах, сочиняла танцы.

Только на подходах к столице девушка стала проявлять беспокойство, и, когда они с Софиром уже прошли ворота внешней, шестой стены, Ингалора призналась:

– Ты знаешь, Софир, боюсь я что-то идти вот так прямо к Адобекку. Как бы он нас не выгнал. Все-таки знатный вельможа. А мы кто такие? К тому же он никогда нас в лицо не видел.

– Видел – на выступлениях, – попытался утешить ее Софир.

Она отмахнулась.

– Мы были тогда в гриме, в костюмах. Он нас не запомнил.

Софир остановился посреди улицы.

– Я перестаю тебя понимать, Ингалора, – с угрозой проговорил он.

– Ты никогда меня и не понимал, – фыркнула она. – Нет ничего проще. Я боюсь идти к Адобекку, вот и все.

– Кажется, именно ты настаивала на этом, – напомнил он.

Ингалора явно приготовилась плакать, но в последний момент передумала.

– Ну и что из того, что настаивала? А теперь боюсь.

Он схватил ее за руку и потащил за собой, приговаривая:

– Нет, ты пойдешь! Нет, ты пойдешь к нему! И ты будешь с ним разговаривать, поняла? Ты, а не я!

– Ой, нет, нет! – Она пыталась вырваться, но тщетно: хватка у танцовщика была крепкая.

В ответ на решительный стук в дверь из дома выплыл Фоллон. Он уставился на молодых людей с невозмутимостью, в которой, однако, легко угадывалось тайное негодование.

– В чем дело, господа? – осведомился личный слуга господина Адобекка. – У меня возникло неприятное ощущение, будто вы ошиблись дверью.

Софир сказал без поклона:

– Нам нужен господин Адобекк, главный королевский конюший.

– Глупости! – изрек Фоллон. – Сперва назовите свои имена.

Софир молчал.

– В чем дело? – Фоллон отступил назад, в дом, и собрался уже закрыть дверь, но Софир быстро подставил ногу и помешал ему.

– Я не хочу называть наши имена на улице, – объявил Софир и оглянулся на свою спутницу.

Ингалора с трудом обрела важный вид и кивнула.

– Вот именно, – подтвердила она.

Ставни третьего этажа распахнулись и с треском стукнулись о стену; показался Адобекк, с его головы свалился ночной колпак, волосы стояли дыбом.

– Пустить их! – распорядился он. – И пусть подберут мои вещи. Только проверь, чтобы у них были чистые руки.

И ставни захлопнулись.

Фоллон лично поднял упавший колпак своего хозяина и пропустил в дом визитеров.

– Полагаю, вам лучше подождать внизу, – сказал он, окидывая выразительным взором запыленную одежду и грязные волосы молодых людей.

– Ничего подобного! – прогремел сверху голос Адобекка. – Пусть немедленно поднимаются ко мне. Только обувь пусть оставят. Уверен, у них на подметках вся грязь королевства.

– И герцогства, – добавил Софир.

Это слово возымело магическое действие. Фоллон серенько побледнел и побежал на кухню, не дожидаясь хозяйского распоряжения накормить молодых людей и вообще проявить по отношению к ним всяческое участие.

Адобекк принял их, возлежа в постели. Когда они вошли, сперва Софир, следом, непривычно робея, Ингалора, вельможа высунул из-под шелкового покрывала нос и невнятно пробубнил:

– Близко не подходите, от вас воняет дешевым трактиром. Вы вполне уверены в том, что вы не простые бродяги?

– Да, – сказал Софир и встал на руки, задрав ноги к расписному потолку.

– Так, пожалуй, лучше, – заметил Адобекк. – Второе лицо у вас симпатичнее первого. Вам об этом уже говорили?

– Неоднократно, – подтвердил Софир.

– Вас прислал Лебовера? – Адобекк перевернулся на кровати и заглянул в лицо своему молодому собеседнику. – Кажется, я прежде видел ваши выступления.

– Мы были в гриме и костюмах, – вставила Ингалора.

– Я прозреваю суть вещей, а не их внешнюю оболочку, – заявил Адобекк напыщенно. И милостиво махнул Софиру: – Можете перевернуться. Мне не нравится, как вы кособочите рот при подобном способе общения.

Софир сделал сальто и встал на ноги.

– Будет второе покушение, – сказал он.

– Точно? – Адобекк сдвинул брови.

– Да.

– Вероятно, уже было… К счастью, неудачное.

– Как? – вскрикнула Ингалора.

Адобекк перевел взгляд на нее.

– Ты в этом тоже участвуешь, милая?

Ингалора быстро кивнула. Ей было не по себе в роскошных апартаментах Адобекка: казалось, вид дорогих вещей ее угнетает, а обилие шелковых тканей попросту душит.

– Что тебя удивляет? – осведомился Адобекк.

– Что неудачное… – пробормотала она.

– По-твоему, Талиессин не способен постоять за себя?

– Я не знаю, – сказала девушка. – Мне он помнится мальчиком, а наемные убийцы, как правило, жуткие громилы. Я не в физическом смысле, а в моральном, – добавила она, немного приободрясь и пытаясь придать своим словам ученой весомости.

– Талиессин и сам изрядный громила, как выяснилось, – буркнул Адобекк. – Что еще?

– Герцог намерен жениться. Сейчас это еще держится в тайне.

– На ком?

– Если я правильно поняла, то на дочери герцога Ларренса.

– На которой?

– Мой господин, – сказала Ингалора, – я не знаю дочерей герцога Ларренса. Вероятно, на одной из них. На той, что лучше подходит.

– Нет ничего отвратительнее бессмысленных пояснений, – сказал Адобекк. – Еще одно в том же роде – и я прикажу Фоллону не подавать тебе сладкого.

Софир вдруг рассердился.

– Мой господин, вам лучше не разговаривать с ней так, – вмешался он. – Она сильно рисковала, добывая эти сведения. Нас едва не вздернули.

– Так вы попались? – Глаза Адобекка сверкнули дьявольским огнем. – Говорите! Говорите, вы, оба! Вы глупо, нелепо, как два дурака, попались в лапы Ларренса, да? Он вас застукал, когда вы подслушивали? Что вы ему наболтали? Покажите руки!

Софир машинально спрятал руки за спину, а Ингалора шагнула вперед, приблизившись почти вплотную разъяренному Адобекку.

– Зачем вам наши руки?

– Посмотреть, не вырваны ли ногти!

– Не вырваны, – сказала девушка.

– В таком случае раздевайся! – Адобекк стукнул кулаком по постели, неожиданно подняв тучу пыли.